— Я не курю, и, пожалуйста, при мне не курите. У меня от табачного дыма сразу голова начинает болеть.
— Как скажешь, уважаемый первый секретарь, хочешь, вообще брошу?
— Подожди, Петрос, я потом тебе газету дам. Прочитаешь, может, и правда захочешь бросить. А ещё я по руке гадать умею. Дай твою левую руку, — оп-па, а ведь человек какой-то борьбой занимается. Карате?
— Что скажешь, уважаемый?
— Умрёшь от рака лёгких, если не бросишь курить, а ещё тебе нужно меньше мяса есть, ешь больше свёклы, — это ведь каждому посоветовать можно.
— Ох, — дальше текст на смеси русского непечатного с армянским, похоже, тоже не литературным.
— Ну, будущее не предопределено, бросишь курить, больше будешь есть овощей, и проживёшь до ста лет, — попытался успокоить товарища Пётр.
— Спасибо, уважаемый, я послушаю тебя. Только ведь мы про дело недоговорили. Разреши моим родственникам и друзьям исполнять у себя в ресторанах твои песни.
— Знаешь, Петрос, почему я запретил? — задумался Пётр.
— Нет! Хорошие песни, вся страна слушает, почему нельзя исполнять?
— Есть песни, которые должны исполнять певцы с определённым голосом. А если их будут петь другими голосами, то получится плохо. И люди послушав, будут думать, что песня плохая. Зачем мне это?
— Ты, великий поэт, Пётр Миронович, но плохой знаток людей. Люди всё равно будут твои песни петь. Это не остановить запретом. Только разрешив моим родственникам и моим друзьям, ты можешь заработать деньги, и тоже стать другом, а, не разрешив, ничего не приобретёшь, — как-то устало, как маленькому непонятливому ребёнку, пояснил старший Мкртчян.
— Хорошо, Петрос, я завтра в ВУОАПе разрешу исполнять песни с концерта на 8 марта. И что я с этого буду иметь? — у Петра уже созрел план. Деньги ему не нужны, а вот кое какие продукты.
— Две тысячи рублей тебя, Пётр Миронович, устроят? — ну, вот сейчас начнётся торговля.
— Мне деньги не нужны. Давай округлим сумму до двух тысяч четырёхсот рублей. По двести рублей в месяц. На сто рублей, один раз в неделю будете завозить продукты на двадцать пять рублей вот по этому адресу, — Пётр достал блокнот и записал адрес Люши. — Это возможно?
— Напиши список продуктов. Нет проблем.
— Хорошо. На остальные сто рублей будете отправлять посылки вот по этому адресу. Тоже с продуктами, только с теми, что не портятся. Чай хороший, грецкие орехи, пряности, фасоль, — Пётр написал на втором листке адрес Петра Оберина. Зачем самому светиться. Ни куда КГБ с ОБХСС не делись. Ему вон комиссии по собачатине хватило.
— Договорились. А нет ли новых песен? — внимательно прочитал оба адреса директор рынка.
— Могу разрешить петь новые песни, которые ещё не вышли по телевизору и радио. Три штуки. Они скоро появятся в кино. Будут самыми популярными в стране.
— А я тебя ругал. Нет, ты разбираешься в людях. Просто ты ещё хитрее меня. Чего же ты хочешь за эти три песни?
— Договор о поставке качественной кожи в Краснотурьинск. Только чтобы всё было официально, — нужно же снабжать обувную фабрику.
— Мало, три песни.
— Через месяц ещё три.
— И много нужно кожи? — Петрос почесал репу.
— Не знаю. Отремонтируют станки, научатся люди, произведём первую продукцию, поймём расход материала и производительность труда. Тогда посчитаем.
— А что шить собираетесь?
Пётр прошёл к портфелю и достал пару своих рисунков, где он попытался нарисовать уги — маленькие замшевые полусапожки.
— Красиво. Дочке такие хочу. И не дочке, ну, понимаешь. Я в деле, будет кожа, и замша, лучшая в стране. Только часть товара реализуешь через те магазины, которые, я укажу.
— И как это сделать? — всё же зря он, похоже, с этой мафией связался.
— Пётр Миронович, всё будет нормально, по закону, — прочитал на его лице невысказанные сомнения Петрос.
— Ну, тогда договорились. Как запустят станки и выпустят первую партию, я дам знать. Извини, дорогой, а что с продуктами? Где Армен? Мне уже пора.
— Армен, зайди, — прокричал директор рынка и кустистый буквально материализовался у двери.
— Всё принёс, уважаемый. Вот белая фасоль, вот красная. Это чищенные грецкие орехи. Тут говяжья печень. Тут морковь. В этих пакетиках специи. В сумке мандарины. За дверью человек с двумя самыми большими дынями и ещё один с полной сумкой гранат, — а запах, Пётр втянул воздух.
