Колесо Фортуны - страница 26

Сашко удивленно посмотрел на него. Рубашка американца была слегка присыпана кирпичной пылью и землей.

— Черви там, — махнул он рукой к реке.

— A!.. Thank you [21], - понимающе кивнул американец и напрямик зашагал к берегу.

В ожидании продавщицы возле сельмага стояло несколько человек, и дед Харлампий рассказывал им, как американцу приспичило пить чай из самовара и как вместо чая он лакал водку, а потом лазал ночью в реку.

Слушатели смеялись.

— А мы его сейчас видели, — сказал Сашко. — Ходил в развалинах червей копать.

— Червей? — удивился дед. — Брешет, собачий сын!

Червей там сроду не было.

— Чего ж он тогда искал?

— А это ты у него спроси…

Ганыши — большое село, но все слухи и сведения, или, как теперь принято говорить, вся информация со скоростью лесного пожара достигает самых дальних его пределов. Пустяковый разговор возле сельмага стал известен всем. Это никак не сказалось ни на ходе хозяйственных и всех прочих дел, ни на поведении жителей. Но на лицах некоторых появилась некая остраненность или задумчивость. Впрямую, открыто никто не обсуждал причины странной задумчивости. Разговоры на эту тему если и были, то чрезвычайно краткие и невразумительные. Например:

— Слыхал, чего говорят?

— А, мало ли брешут… Делать нечего, вот и…

Или, например:

— Так шо, выходит, он сюда не зря приехал?

— Кто его знает? Может, и не зря, а может, язык у некоторых без костей…

— Это — факт!

— Ну все-таки…

— Что все-таки?

— Да нет, я просто так…

Ничего не проясняя, разговоры эти только способствовали усилению некой тщательно скрываемой напряженности и того налета задумчивости, который обозначился на первых порах.

Сашка никакая задумчивость не осеняла. Он просто сбегал к развалинам и проверил. Кое-где лопатой были отвернуты небольшие пласты дерна — не глубже, чем на штык лопаты. На стене в одном месте кирпичи были подолбаны, но нельзя было понять, подолбаны они с незапамятных времен или совсем недавно.

Мистера Гана Сашко из поля зрения не выпускал и знал, что к развалинам он больше не подходил, однако там появились новые раскопы и уже не на штык — на два, а глубже — до коренного слоя мертвого песка. А кто, когда и зачем копал, было неизвестно. Сашко целый день с утра до темноты наблюдал за развалинами. К ним никто не приближался, оттуда никто не выходил, но на следующее утро Сашко обнаружил новый раскоп. И теперь он не знал, что об этом думать и что делать. Кто-то приходил ночью и копал, чего-то ища. Кто и чего?

— Клад ищут, — фыркнул Толя. — Может, и ты начнешь рыть? — обернулся он к Юке. — Еще какую-нибудь тайну выкопаешь…

— Может быть! — рассердилась Юка. — Почему бы и нет?

— Да бросьте вы, — сказал Сашко. — Тут, может, дело серьезное, а вам смешки.

— Давайте спрячемся, выследим, кто копает, и накроем на месте преступления, — загорелась Юка.

— Какого преступления? — сказал Толя. — Если вам так хочется стать сыщиками — нужно не играть в прятки, а думать. — Толя уже прочитал романы об инспекторе Мегрэ и был полон почерпнутых оттуда идей. — Все великие детективы раскрывали загадки при помощи логического мышления.

— Надо бы дядьке Ивану сказать, — заметил Сашко. — Ну, голове сельсовета. Он должен быть в курсе…

Сашко сказал это из чистой сознательности. После выговора и строжайшего запрета, который наложил Иван Опанасович на всякую Сашкову инициативу, обращаться к председателю сельсовета ему совсем не хотелось.

Проблема отцов и детей появилась не сегодня и не вчера. Роману Тургенева уже больше ста лет. Без малого 2400 лет назад Сократ был осужден на смерть за то, что "развращал" молодежь, уча ее критически относиться ко всему, в том числе к авторитетам и канонам. Проблема существовала и будет существовать всегда, ибо все дело в том, что это не "проблема", а живая жизнь.

Все недоразумения и конфликты между взрослыми и подростками происходят потому, что взрослые слишком поспешно забывают, какими были они сами до того, как окончательно и бесповоротно повзрослели, а также потому, что взрослые хотят, требуют и добиваются, чтобы дети непременно повторяли их слова, их мысли, их поступки, были всячески и во всем похцжи на них. А они не могут. И не должны! Если бы сбывалась вполне идиотическая мечта родителей и все поколения повторяли друг друга, в каждом новом Ване во всех качествах воспроизводился предшествующий Иван Иванович, человечество не стало бы таким, каково оно есть, наши отдаленнейшие предки не вышли бы из пещер, и неизвестно даже, слезли бы они с деревьев на землю или нет…