В словах жены не может быть ничего дурного — просто она отчаянно нуждалась в этом замужестве из-за угрозы надвигающейся нищеты. Это для него не новость. Но что она сделала такого, что могло бы привести его в ярость?
Он снова вспомнил о сэре Артуре. Вероятно, дело в нем. Наверное, она принесла себя ему в жертву ради куска хлеба и крыши над головой. Ее самое это могло привести в ярость, но не его. Впрочем, было что-то еще. По ее словам, она совершила неблаговидный поступок, стремясь устроить их брак, и теперь боялась его, Саксонхерста, гнева. Его каким-то образом обманули…
Этому должно быть логическое объяснение. Не то, которое, подобно своре рычащих зверей, глодало его душу, другое. Долги? Как бы она могла наделать таких долгов, которые могли его разгневать? Но даже если наделала, неужели она думает, что сможет расплатиться, ни слова ему не сказав? Нет, должно быть что-то другое, что ему ненавистно, поэтому она и старается изо всех сил скрывать это. Что-то другое…
Дикие твари, рычащие внутри, вдруг вырвались на свободу. Драконша! Граф едва удержался, чтобы не грохнуть бокал об пол. Подавляя бешенство, он осторожно поставил его на стол и забегал из угла в угол. Нет. Нет!
Но что, если герцогиня оказалась еще более коварной, чем он мог себе представить? Не могла ли все это устроить она, воспользовавшись Сьюзи и Минервой как орудиями в своем заговоре? И не была ли Дафна всего лишь отвлекающим маневром? Не смеялась ли герцогиня над ним во время той сцены в вестибюле? Нет. Нет!
Но если так, то от этого он действительно пришел бы в ярость. Он возненавидел бы жену, он испытал бы отвращение ко всему, что вошло в его жизнь вместе с ней.
Граф обхватил руками голову, в которой, казалось, бесновались, рыча и злобствуя, какие-то чудовища. «А как Минерва реагировала на ту сцену в вестибюле? Вспоминай! Вспоминай!»
Она хотела, чтобы он был помягче. Не подозрительно ли это? Наверное, он был безумен, раз не подумал тогда об этом.
Драконша обращалась с его новой женой как с ничтожеством, но это мокло быть игрой. Господь свидетель, старая ведьма — превосходная актриса.
Казалось, они никогда в жизни друг друга не видели…
— Саксонхерст?
Граф резко обернулся — его жена смущенно замешкалась в дверях.
Надо будет проследить, чтобы двери в этом доме привели в должное состояние. В состояние, при котором они будут скрипеть.
— У вас болит голова? — спросила она, озабоченно хмурясь.
Граф отнял руки ото лба.
— Нет. — Он всегда умел, когда нужно, заставить себя говорить ровным тоном. — Просто я кое-что пытался вспомнить.
Мэг сделала несколько шагов в глубь комнаты. Она чувствовала себя неуверенной и немного виноватой, но, разумеется, вовсе не в том, что он себе вообразил.
— Прошу прощения за то, что произошло. Но мне нужно было немедленно поговорить с Лорой.
— О чем?
— О сэре Артуре. Я хотела ее предупредить.
Граф сделал усилие, чтобы сдержаться и посадить на цепь диких тварей. Должно быть, все его подозрения — чушь. Он знал, что во всем, что касается герцогини, он неадекватен. Вернее, другим кажется, будто он неадекватен.
Граф подошел к Мэг. Взял за руку, подвел к камину. «Постарайся все объяснить мне, Минерва».
— Но вы могли поговорить с ней и в холле.
Мэг отвернулась, и он с болью в сердце понял, что она собирается солгать.
— Там нас могли услышать слуги, — проговорила она.
— Поскольку я сам собираюсь предупредить их насчет сэра Артура, это едва ли имело значение. — «Скажи мне правду. Прошу тебя», — мысленно молил он.
— Об этом я не подумала. — Мэг взглянула на него — сама честность и заботливость.
Нет, он явно сошел с ума — такого насочинял на пустом месте! Неужели она могла разыграть ту панику в церкви? И неужели Сьюзи его предала?
«Хитрость!» — завывали демоны, срываясь с цепи Сакс привлек к себе Мэг:
— Забудьте о сэре Артуре. Если, конечно, он не сделал чего-нибудь такого, что заслуживает наказания. В этом случае мы вместе отправим его в ад.
— Нет. Ничего, что заслуживает адского пламени. — Она опустила голову ему на грудь. Граф заглянул ей в глаза:
— В таком случае забудьте о нем, вам больше не придется даже имени его упоминать.
