— Моя мать переодевается к ужину. У нас не так много времени. Я хочу, чтобы ты рассказала мне, что случилось, прежде чем она появится.
— Ты имеешь в виду смерть Майкла?
— Конечно.
Джулия опустила голову.
— Что значит «конечно»? Что-то ты раньше этим не поинтересовался.
Роберт выругался.
— Я не хочу тратить время на споры с тобой, Джулия. Просто изложи мне факты. Ведь не мог же я говорить об этом в присутствии Эммы, не так ли? А моя мать слишком переживает все это, при ней мы не могли бы спокойно поговорить.
Джулия с негодованием взглянула на него:
— А я, конечно, не переживаю. Он ведь всего-навсего был моим мужем!
Роберт потянулся к низкому столику за сигарой и закурил, с трудом сдерживая ярость. Джулия угадала это по тому, как окаменело его лицо, как он стиснул зубами сигару, как нетерпеливо щелкал зажигалкой.
— Что ты хочешь от меня услышать, Джулия? — выпрямившись, спросил он. — Тебе нужны пошлые соболезнования? Не думаю. Мы оба знали бы, что это было бы неискренне. Но, что бы ты ни думала, я любил своего брата и хочу знать, как он умер. Теперь ты расскажешь мне?
Джулия отвернулась. Она не могла, глядя на него, говорить о том, что все еще причиняло ей боль.
— Ты… ты же читал медицинские отчеты, — твердо сказала она. — Но ты не приехал повидать его.
— Нет. О чем очень жалею. — У него сел голос.
— Жалеешь? — невольно с недоверием переспросила Джулия. — Что ж, я не понимаю, что еще ты хочешь узнать. Если тебя это интересует, то я не знала, что у него уже был приступ. Майкл заставил врача никому об этом не говорить. Я думала, что он слишком много работал и переутомился. Мне никогда в голову не приходило, что жара подействует ему на сердце. Он, конечно, сильно прибавил в весе и много пил, но там все выпивали. В любом случае я уверена, что сам Майкл не принимал свою болезнь всерьез. Но сразу за первым приступом последовал второй, и у него не хватило сил бороться с этим… — Она перевела дух, чтобы справиться с обуревавшим ее волнением. Майкл был так молод, он был хорошим человеком, он не заслуживал смерти.
— Понимаю (она услышала, как Роберт наливает себе еще виски). Ему было больно? Я имею в виду — перед смертью?
Джулия покачала головой:
— Нет. Он был под действием лекарств, почти без сознания. Иногда он даже меня не узнавал. Но я думаю, он понимал, что умирает.
— Ты должна была вызвать меня, — резко сказал Роберт. — Ты знаешь, что я приехал бы, если бы знал, если бы догадывался…
Джулия, не видя, смотрела на полоски венецианских жалюзи.
— Он не разрешил бы мне никого позвать. Не знаю почему. Но я не могла идти против его воли.
Роберт пересек гостиную и встал рядом с ней. Она не взглянула на него, но чувствовала его присутствие всем своим существом.
— Я бы приехал на похороны, — коротко сказал он. — Но меня не было в стране, когда пришла твоя телеграмма. А там ведь хоронят гораздо быстрее, чем здесь.
— Да. — Джулия допила джин и отошла от окна. Точнее, от него. — Ну, все?
Почувствовав в ее голосе желание закончить разговор, Роберт резко обернулся, его лицо потемнело.
— А тебе все это безразлично? — пробормотал он.
— Безразлично?! Мне?! — Джулия в отчаянии подняла руки. — Боже мой! Ты думаешь, что мне это вправду безразлично?!
— А разве нет? Что-то в этих блестящих зеленых глазах я слез не видел.
У Джулии вдруг перехватило дыхание.
— Ты говоришь гадости!
— А что такого? Разве я ошибаюсь? И ты и в самом деле безутешная вдова?
Джулия некоторое время смотрела на него остановившимся взглядом. Гнев придал ей новые силы.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной? — яростно выкрикнула она. — Я не просила привозить меня сюда! Я не просила покровительства могущественной семьи Пембертонов! Я ни от кого из вас ничего не хочу, а меньше всего — от тебя!
Роберт слегка побледнел под загаром, и она поняла, что ей удалось задеть его.
— Давай, давай, Джулия, — прорычал он. — Покажи, кто ты есть. Покажи, какая ты на самом деле эгоистичная вульгарная сучка!
Джулия отступила назад. Она хотела пощечиной сбить презрительную усмешку с его лица раз и навсегда. Но, когда она двинулась к нему, двери открылись, и на пороге появилась Люси Пембертон.
