– Она-то испугалась и начала плакать, – негромко произнес он. – Но я сказал, что вы не такой, как они, что вы спасли ее из огня…
– Хм… – у меня не нашлось на это слов. – Знаешь, о чем я думаю? Только двое из нас имеют право носить этот цвет.
Я кивнул на рубашку, а лицо Перла, не взирая на смуглость, приобрело цвет молока.
– Но я никогда не замечал за отцом подобного, – негромко продолжил я. – Ты не ошибся?
– Не ошибся.
– Ты видел знак власти – на черной обсидиановой пластине серебряный месяц, обращенный рожками вниз в созвездии судьбы?
Перл покачал головой.
– Любопытно…
– Мне нет нужды лгать вам, милорд! – воскликнул Перл горячо.
– Вот именно. Поэтому-то и не понятно, с кем ты столкнулся три года назад.
Я поднялся и принялся одеваться. Сэлли скромно отвернулась, а Перл ошарашено уставился на мои шрамы.
– Я не был послушным ребенком, – я зло улыбнулся ему. – Но отец никогда не бил меня. А теперь слушай внимательно. Ты мне еще понадобишься в будущем. Если у тебя окажется таверна, ты сможешь успешно вести дела?
– Конечно. Тогда, в южном порту, я содержал одну из лучших гостиниц города.
– Отлично, пойдем тогда искать тебе достойное заведение.
– Вы шутите, милорд?
– Живо!
Перл с услужливой готовностью вскочил и схватил дочь за руку. Девчушка, почувствовав что-то не то, испугалась. Пришлось смягчить тон.
– Спасибо за куртку, малышка. Где ты успела раздобыть пуговицы?
Она улыбнулась чуть растеряно, бросив взгляд на отца.
– Она не говорит с того самого дня, – объяснил он. – Она выражает вам признательность за спасение.
Спустя некоторое время мы стояли у недавно построенной таверны. Добротный трехуровневый дом из темно-коричневого кирпича, с плоской крышей. Внутри большой трапезный зал с высоким потолком, светлые стены, темный дощатый пол, каменный очаг у дальней стены. Вся отделка, столы со скамьями тоже темного дерева. Десять комнат на втором этаже и двадцать на третьем, аккуратная кухня, просторный погреб. Совсем близко от центральной площади, но в тихом уютном переулке.
– Ну, как тебе? – спросил я Перла.
– О лучшем и мечтать бы не пришлось, – прошептал он и продолжил совсем уж жалобно. – Но это слишком…
Я посмотрел на владельца. Он нервно поглядывал на меня. С одной стороны он знал, что у меня наверняка много денег, но с другой боялся завысить цену.
– Слишком? – я вновь критически окинул взглядом дом. – Ничего особенного. Так сколько вы за него просите, любезный?
Продавец оказался умным малым и назвал цену, которую я и ожидал.
– Отлично. Перепиши владение на него, – я ткнул на Перла.
– Это огромные деньги, милорд, – зашептал мне Перл. – Если бы те негодяи ограбили вас…
Я прыснул.
– Им бы не много досталось. Я беру дом в долг.
– В долг? – Перл опешил.
– Думаешь, будь у меня уйма денег, я бы пришел в твою таверенку? Впрочем, это к делу не относится… Это твой долг, Перл, я всего лишь поручился за тебя.
Тавернщик побелел.
– Сколько мне будет стоить ваше поручительство, милорд? – голос его дрожал от волнения.
– Чего ты боишься? Ты ведь сказал, что сможешь поднять предприятие.
– Да, но… Сумма велика, здесь центр, а конкурентов вокруг пруд пруди.
– Посмотрим.
– Так сколько? Сколько стоит ваше слово?
– Ты итак мой должник, Перл. Какая разница?
Он опустил голову и молча кивнул. Продавец предал бумаги на владение таверной, скрепленные нашими подписями и с этого дня Перл стал хозяином «Перекрестка», как называлась таверна. Что ж, свое дело Перл знал. Нанял отличных поваров и прислугу, договорился с торговцами на рынке поставлять ему лучшую снедь. Я поселился на верхнем этаже. Пару дней, пока Перл крутился как белка в колесе, я бездельничал, лежа на постели и глядя в потолок, и размышлял о своей жизни, странных и неожиданных поворотах судьбы и о том, чем заняться дальше. Дня через два Перл доложил мне, что все давным-давно готово, что уже явились первые посетители, которые остались весьма довольны. Но их слишком мало. А не менее чем через пять домов от нас находится первоклассная гостиница, через улицу вторая. И еще одна таверна в самом начале улицы, выходящая фасадом на площадь, славится чуть ли не лучшими в Мидле поварами.
