– Твое имя? – спросил один.
– Перл.
– Судя по имени – ты приезжий? Не с Южного моря случайно?
– С Южного.
Стражники покосились на меня, но я сделал вид, что мне нет дела до их разговоров. Перл смотрел на них, ища сочувствия.
– Наш городок разграбили варвары, но большинство жителей успело бежать до этого. Кто-то осел в деревнях, а я добрался сюда, – он выдавил улыбку. – Купил таверну, хотел начать все сначала…
Второй стражник хмыкнул, зыркнув в мою сторону, но я с увлечением проверял упряжь.
– Наверно дешево купил – в таком-то районе? У тебя деньги остались? Есть куда пойти?
Перл растеряно развел руками.
– Нет, – прошептал он и склонился к дремавшей на его руках девочке. – Я едва не потерял последнее…
– Тогда ты, вероятно, знаешь закон?
– Закон? – он непонимающе воззрился на стражников.
– Закон запрещает пускать в город нищих. Нам не нужны бродяги. И без того всяких проходимцев хватает… Так что давай пошевеливайся. Мы проводим тебя до ворот.
Перл онемел от изумления. Надо сказать, меня их слова тоже весьма удивили.
– А как на это смотрят светлые маги? Неужели сквозь пальцы? – поинтересовался я и спешно добавил, так как они напряглись. – Я спрашиваю из чистого любопытства.
– Это наш город, – весьма лаконично ответил стражник.
– Что ж… А что насчет тех воров? Вы их поймаете? И накажите?
– Возможно… Но Перл, наверняка, знает своих дружков. Может, он даже с ними заодно… Кстати, за убийство бродяги у нас нет никакого наказания. Одно время было достаточно много случаев нападений подобных разбойников на честных граждан, и это зачтется, как самооборона.
– Вот как?! – воскликнул я в восхищении. – Так что же вы здесь делаете?
– Счастливо оставаться, милорд, – они поклонились с гнусными ухмылками на лицах и, порекомендовав напоследок пару приличных гостиниц, исчезли в темноте.
Перл обратил на меня взгляд полный ужаса – он уже знал, на что я способен.
– И после этого нас называют злодеями! – высказался я вслух. – Что собираешься делать дальше, Перл?
Тавернщик, успев облегченно вздохнуть, пожал плечами.
– Что с ней? – спросил я. – Один из твоих завсегдатаев упомянул что-то о темных колдунах.
– Это произошло по пути сюда. Мы проходили через лес, я отлучился, отправившись на охоту. Когда вернулся, моя жена уже не дышала, а малышка была едва жива… Они заставили ее плясать на углях.
– Но с чего ты взял, что это темные колдуны?
– Я видел их, и ни один человек никогда не оденет черных одежд… Они поняли, что женщины не одни, и направились на мои поиски. Я бежал с малышкой и чудом спасся.
Его слова несколько озадачили меня.
– Как давно это случилось?
– Три года назад.
– Ты смог разглядеть лица?
– Нет, но у одного была куртка… того же цвета что и ваша рубашка… Я не лгу, милорд! – добавил он спешно, увидев, что его слова мне не понравились. – Простите мою дерзость, но разве вы не знали, что у вашего рода это в обычае?
– Слышу об этом впервые, – я задумчиво потрепал Шэда, и он фыркнул в сторону.
Перл сообщил нечто интересное, теперь я раздумал оставлять его.
– Пойдем.
– Куда? – он все еще опасался меня.
– В гостиницу – спать хочется ужасно. Знаешь, где поприличней, чем у тебя, тихо и спокойно?
Перл кивнул и, осторожно неся девочку, пошел вперед, я последовал за ним, ведя на поводу Шэда. Спустя полчаса мы сняли одну комнату на всех, и Перл пришел в ужас, поняв, что ему придется ночевать со мной в одном помещении. Но мне не хотелось терять его из вида.
Проснулся я поздно, да и то оттого, что кто-то осторожно поцеловал меня в щеку. На меня с любопытством смотрели темные девчачьи глаза. Дочь Перла улыбнулась и протянула мне куртку с пришитыми пуговицами.
– Сэлли! – прикрикнул на нее тавернщик. – Не приставай к господину.
Она спешно, чуть прихрамывая, отошла прочь. Что-то не укладывалась в моей голове.
– Послушай, если три года назад с ней произошло несчастье, почему она так спокойно относится ко мне? – спросил я, садясь в постели.
Перл сидел на неразобранной своей – похоже так и не ложился спать, – нервно мял пальцы и старался не встречаться со мной взглядом. Сейчас, в ярком утреннем свете я смог получше разглядеть его. Среднего роста, почти совсем седой, с глубокими морщинами, прорезавшими смуглое лицо, хотя он был еще молод, синие, словно поблекшие или выцветшие глаза, иногда неожиданно оживающие на короткий миг, в которых сквозил незаурядный ум.
