– Пейте, Анечка.
Анна послушно сделала глоток, но кофе показался ей горьким, как отрава. Дрожь в груди утихла, и она рассеянно слушала раскатывающиеся в стороны слова Лаптя.
– Я, Анечка, к тому, что от жизни надо уметь брать кусок побольше, пожирней. А вы! Ну, просто жалко на вас глядеть. Я тогда, на Кузнецком, я же вам просто все разжевал и в рот положил. При этом здоровьем рисковал, заметьте. Я потом два часа ноги парил, ногти стриг, а ботинки вообще выбросил. Ну, а в результате? Ничего вы так и не поняли. Но я к тому, если без шуток: почему бы нам с вами не подружиться? Я серьезно. – Анна удивленно вскинула на него глаза, но Лапоть смотрел строго, без обычной ухмылки. – Так вот. Я о вашем Славе. Ребенок отстает в развитии. Матушка ваша болеет, давление, стенокардия. – Анна вздрогнула. Откуда знает? – Одним словом, все у вас неблагополучно. Итак, предлагаю совместное предприятие. Маленькое, но совместное. Славика – в лицей. Дальше. Ребенок ослаблен. Обратите внимание. Рекомендую бассейн или теннис. А в обмен? Анечка, вы будете просто смеяться. Как-нибудь, после корта, с ракетками в сумке… все изящно… Навестите Александра Степановича. Пусть пообщается с сыном. Такой милый мальчишечка. Пообщается. А вы тем временем… Да это сверху, сверху, на столе, – вдруг захлебываясь, заторопился Лапоть. – Всего-то такая стопка бумаги тоненькая. Там формулы, формулы, вы сразу увидите. И, главное, чертеж кристалла. Как вы это сделаете? Это уже вопрос женского такта, обаяния, немного ловкости, наконец. В сумочку, в сумочку, незаметно, когда он отвернется. Да что учить женщину? Ваша стихия. У вас это в крови. Вы сами лучше меня. А я со своей стороны мог бы продлить, продлить…
– Что продлить? – похолодела Анна.
– То самое, Анечка, то самое. Ну как, заключаем союз? Союз близких людей, так сказать, а? – Он, заманивая, всасывал ее взгляд, ухмыльнулся.
– Погодите, – Анна вся напряглась. – Я не поняла. Вы о чем?
– Именно об этом, – оскалился Лапоть.
– Чтоб я… украла Сашины бумаги?
– Зачем так грубо? – сморщился Лапоть. – Пейте кофе, ножки голенькие. Значит, договорились?
– Вы с ума сошли! Да никогда! – Весь ужас, унижение этого дня вдруг, сгустившись, вырвались отчаянным криком. – Отвяжитесь вы от меня, отстаньте, оставьте нас с Андрюшей в покое!
– С Андрюшей! – ßрость Анны перекинулась ему. – Еще чего! Вы тут с этим Автандилом развлекаетесь! Еще бы немного и… А я чтоб молчал?
Анна не помня себя вскочила, босиком, в разлетевшейся кофте. Она размахнулась, но Лапоть цепко перехватил ее руку.
– Что вы, Анюточка, совсем не ваш стиль. – Он хихикнул с непонятным удовольствием. – Нашли чем удивить, девочка! Сколько я в жизни от вас, от баб, натерпелся. Пощечины, оплеухи, а некоторые, знаете, предпочитали зонтиком, зонтиком. Был и горшок с цветком на голову. Погодите, какой же был цветок? Вьющийся, вьющийся… А вот продлевать я больше не буду, – неожиданно жестко глянул он.
Лапоть подтолкнул Анну к тахте, и она почти упала на нее.
– Если бы даже Андрюша… – всхлипнула Анна. – Я бы все равно. Ни за что!
– А вот это стоп, Анюта, стоп! – Äеловитый огонек зажегся в его глазах, улыбка провалилась. – Не желаете помочь, дело ваше. Но Андрей тут ни при чем. Если я ему снова про… ну, про кристалл, он меня просто сожрет. Так что в эту историю мы его не впутываем.
Анна подтянула под себя голые ноги, в который раз стала застегивать кофту, разбираясь с петлями. Чего захотел! Чтоб я украла Сашины бумаги. Но потихоньку, боится, Андрюша узнает. Напряжение вдруг отпустило ее. Соображает все-таки. Разве Андрюша согласился бы? Никогда!
– Я молчок, вы молчок, все молчок… – между тем беззаботно затараторил Лапоть. – Автандила этого забудьте. Плюньте и разотрите. Мало ли какая у Андрея родня. У него вон еще сестра имеется, Александра!
Чем-то тоскливым отозвалось это имя в душе Анны.
– Ох, а мне еще завтра в цирк плестись, – зевнул Лапоть, открывая черный зев. – Все барахло обратно тащить.
– А почему вы ушли из цирка, Эдик? – вяло спросила Анна.
– Вся наша жизнь – цирк. Вообще-то я все прошел. Ведро с опилками носил, если кровь. Фокусы всякие, девушек пилил. Но если по правде: жалостливый я, Анечка, а в цирке зверей не кормят. Взять хотя бы этих… ну, морские львы. Сколько им рыбы надо! А весь цирк по уборным их рыбку жарит и жрет. Устал я бороться за жизнь животных, устал. – Лапоть быстро, с кривой улыбкой глянул на Анну.
