— За ночь шторм стих, сэр. Предстоит чудесный день.
— С берега дальнейших рапортов не поступало?
— Была контратака, но ее отбили. Генерал Буллерс доносит, что одержана окончательная победа.
— Что полевые пушки и провизия?
— На берегу, сэр. Как только рассветет, их доставят на укрепления.
— Весьма удовлетворительный бой, воистину удовлетворительный.
Однако вскоре адмиралу пришлось глубоко раскаяться в собственных словах. Как только утренняя дымка рассеялась, его охватил ужас, нараставший с каждой минутой. Берег, где проходила высадка, открытый морю справа, оказался куда обширнее, чем казалось вчера, во время дождя и тумана. Фактически говоря, слева береговая линия не обрывалась, а изгибалась обратно, к гавани. Милн поднес подзорную трубу к глазу и при разгорающемся свете зари увидел, что за мысом блестит лагуна. Охнув, капитан Роланд вслух высказал опасения, в справедливости которых адмирал уже не сомневался.
— Это не остров Дир… И вообще не остров. Это берег! Неужто мы допустили ошибку?..
До их слуха докатился отдаленный рокот артиллерийской стрельбы, и оба направили подзорные трубы в ту сторону. К ним приближался корабль — шлюп, стоявший на восточном фланге, сейчас несся к флагману на всех парусах.
А следом, изрыгая клубящиеся облака дыма, мчался корабль преследователей.
— Бить полный сбор! — приказал капитан. — Поднять пары! Мне нужен полный ход.
«Воитель» изготовил пушки, поднял паруса и только‑только тронулся с места, когда шлюп обогнул его с кормы и спустил паруса, оказавшись под защитой броненосца. Преследователь тоже замедлил ход и сделал поворот оверштаг, по вполне очевидным причинам не желая сталкиваться с неуязвимым «Воителем» и его пушками. Как только корабль повернулся кормой, ветер подхватил и расправил флаг. Настолько близко, что даже подзорная труба не понадобилась.
Звезды и полосы. Американский флаг.
— Передайте на «Яву» и «Саутгемптон», — распорядился адмирал. — Вижу противника. Преследовать и захватить. Или уничтожить.
Капитан английского шлюпа при первой же возможности спустил лодку и лично прибыл доложить обстановку. Поднявшись на палубу, он отсалютовал.
— Докладывайте, — сухо бросил адмирал, заранее страшась ответа.
— На рассвете, сэр, мы увидели остров и корабль на якоре невдалеке от берега. Подошли достаточно близко, чтобы разглядеть там укрепленные позиции. Янки открыли огонь, как только разглядели наш флаг. Затем военный корабль поднял якорь и погнался за нами. Я сверился с картой, сэр, и, по‑моему… — Голос его стих до шепота и оборвался. Капитан кашлянул, будто поперхнувшись словами.
— Выкладывайте, — буркнул адмирал.
Мертвенно бледный, несмотря на загар, офицер с большим трудом проговорил:
— Полагаю, что… этот остров… остров Дир. Когда я обнаружил это, то снова посмотрел на карту. Если вы взглянете, сэр, вот там на берегу, где мы атаковали. Видите, имеется небольшой порт, а прямо за портом вон те здания, близ места высадки. Я просмотрел все свои карты, и мне кажется… я думаю… что это город Билокси. Билокси, штат Миссисипи, каковой, как вам известно, входит в Конфедерацию.
Неопровержимая уверенность поразила адмирала, будто удар молнии; отшатнувшись, он уцепился за стальные перила.
Они атаковали не ту крепость, вторглись не на ту территорию, истребили жизни и дома граждан не той из воюющих стран. И повинен в ошибке он один, более никто. Он должен был предотвратить атаку, но было уже слишком поздно. Надо попытаться как–нибудь это поправить, сделать что–нибудь. Но поделать уже ничего нельзя. Жребий брошен, мосты сожжены. Будущее не сулит ни малейшего проблеска, карьера разбита вдребезги, это яснее ясного, да и на самой жизни можно ставить крест.
— Что–то мне нехорошо, — он повернулся и шаркающей походкой двинулся прочь с мостика. — Сойду вниз.
— Но, адмирал… что нам делать? Какие будут приказания?
Он промолчал. Но выстрел, раздавшийся минуты две‑три спустя, послужил самым красноречивым ответом.
Едва вскарабкавшись по штормтрапу на палубу «Воителя», герцог Кембриджский поспешил к капитану Роланду. Закрыв дверь, пепельно‑бледный капитан обернулся к нему, хрипло пробормотав:
