Утреннее небо обещало дождь. Местные рыбаки остались дома, а приезжие все равно спустили на воду взятые напрокат лодки с целыми наборами торчащих, как антенны, удочек. В ярко-желтых или оранжевых непромокаемых плащах они упорно боролись с волной в проливе Боуги, и их мореходные умения сулили несомненную работу спасателям. Сегодня погода была не такой уж плохой, но туристы имеют обыкновение плавать даже под штормовым флагом. Отпуск – это свято.
Два человека смотрели на прыгающие по волнам лодки из окна дома-ранчо на берегу Биг-Пайн-Ки. Этот особняк был одним из старых, построенных еще до того, как из-за наводнений всех обязали возводить дома на сваях. Улицы на этой стороне острова носили романтические названия: Олеандровая, Гибискусовая, Платановая. Передний двор был усыпан мелкой бурой галькой, потому что пресной воды для поливки газонов не хватало. У гальки обнаружилось еще одно полезное свойство: всегда было слышно, как кто-то подъезжает. Посреди двора лежало главное украшение – бутафорекий корабельный якорь девятнадцатого века. По нему объясняли дорогу гостям: «Просто ищите якорь». Это было большое, трехсотфунтовое чудище с поддельной патиной, разряженное в рыболовецкие сети и унизанное цветными поплавками от ловушек для крабов. Вокруг этого морского кича росли клумбы веселых лиловых и розовых цветочков, которые только что раскрылись, не подозревая, что ночью их сжуют карликовые олени. Над номером дома красовался небесно-голубой морской конек. Чуть выше по улице стоял темный седан.
Двое смотревших на лодки сидели за кухонным столом. Они приехали сюда задолго до рассвета. Периоды интенсивных разговоров перемежались неловкой тишиной. Сейчас выдался один из тихих моментов.
Стол был стеклянный, в круглой белой металлической раме. Такие покупают для уличных беседок. На нем стояли две кофейные чашки и бутылка виски. Лежала пара темных очков.
– Мне нужен валиум, – сказала Анна.
– Притормози.
– Дашь или нет?
Мужчина открыл бумажник и достал оттуда таблетку. Анна забросила ее в рот и запила содержимым кофейной чашки.
– Все образуется, – заверил ее мужчина.
– Теперь мне еще хуже.
Мужчина прикрыл ее руку, лежащую посреди стола, своей.
– Все кончилось. Теперь ты в безопасности. Время лечит.
– Мы можем загреметь в тюрьму, и нас казнят.
– Нас не поймают. Если никто ничего не скажет. Ты ведь не сделаешь этого, правда?
– Я знала, что не смогу убить человека, – сказала Анна.
– Тогда зачем мы туда пришли?
– Боже, ты прострелил ему глаза!
– Я просто целился в голову.
Желудок Анны сжался в спазме.
– У меня опять приступ паники.
– Валиум пока не начал действовать. Она налила себе еще виски.
– Ты добьешься, что тебя затошнит.
– Меня уже тошнит! – Она повертела очки на столе. Ее глаза покраснели.
Анна выглянула из заднего окна на веранду. Ноздри раздулись от слабого запаха серных палочек, которые бросили в бак от комаров. Мужчина снова взял ее за руку. По стеклу заструились капли дождя.
Она высвободила руку.
– Зачем ты вырвал у меня пистолет? Почему ты его пристрелил?
– Потому что ты этого не сделала.
– Я передумала. Ты слышал, что он сказал о моем брате? Какой-то бред… Ты застрелил его до того, как он…
– Ты думаешь, мы в игрушки играем? Думаешь, можно наставить на кого-то пистолет и не выстрелить?
– Он ведь давал нам слово…
– Ты так и не поняла, что это за человек! Да он был готов сказать что угодно! При первой же возможности он бы пришел за нами!
– Ну и что! Я и так была в бегах.
– А я – нет! Я пытался тебя отговорить, помнишь? А потом я стою и вижу, что ты струсила, и у меня одна мысль: черт, надо спасать свою задницу! Как только ты подняла пистолет, ты определила будущее. Или он, или мы.
Они снова замолчали. Снаружи было темно, если не считать света, который проникал в окна из-за туч. Дом будто повис в тумане всех оттенков серого. Не такой уж плохой день на Кис. Можно посидеть с книжкой на диване, послушать дождь, посмотреть, что творится на улице.
