Уже несколько вечеров подряд я рассказываю о тайге и пустыне, о медведях и змеях, об уголовниках и героях. Это самые безопасные истории — без всякого второго плана, и рассказывать я их люблю. Но сегодня, несмотря на просьбу Тани, говорить мне об этом почему-то не хочется.
— Расскажи мне сегодня что-нибудь ты, — прошу я ее.
— Что тебе рассказать?
— Расскажи, например, что за ребята у вас в группе подобрались.
— Ребята у нас хорошие.
— Знаешь, как один приятель начал писать дневник?
— Как?
— 26 июня. Я сегодня проснулся с хорошим настроением. Пошел на работу. Там хорошо поработал. Пришел с работы и очень хорошо провел время. В общем, день был очень хороший.
Она смеется.
— А что бы ты хотел услышать?
— Что-нибудь конкретное.
— Вот, например, Паша Сахнов — очень интересная личность.
— Чем же он интересен? — спрашиваю я.
— Модно и красиво одевается, толковый в учебе, первый разряд по борьбе, играет на гитаре, фортепьяно, разбирается в литературе, музыке, живописи.
Мне почему-то это слышать не очень приятно, хотя и у нас бывают минуты, когда мы знаем и умеем много.
— Все? — спрашиваю я.
— Все.
— Какой страшный человек, — говорю я, — как хорошо, что я его не знаю.
— Почему же? Наоборот. Он мне нравится.
— Такие люди сеют вокруг себя семена рабства, — заявляю я безапелляционно. — Он раздавит в тебе личность.
— Почему? — опять спрашивает Таня, и я чувствую, что она улыбается в темноте.
— Ты человек впечатлительный, а значит, незащищенный. Тебе трудно устоять против живого справочника. Что может быть ужаснее справочного пособия.
— А по-моему, все девушки любят талантливых и интересных ребят.
— Что ты привязалась к этому слову — интересный? Интересный человек — это тот, который поступает и думает не стандартно, не шаблонно. И вообще — думающий, а не тот, кто прикрывается спасительной эрудицией, как фиговым листком.
— Ты знаешь, у нас в городе есть даже место, где содержат людей с нестандартным поведением.
— Не лови меня, пожалуйста, за язык, — говорю я назидательно. — И у вас все такие, как Паша?
— Мне вообще везет с людьми. Класс у нас был дружный, и в группе все ребята значительные.
— Такие, как Паша, — не унимаюсь я, — делают все, не отдаваясь целиком никакому конкретному занятию. Они обычно преданы коллективу, не будучи преданными ни одному конкретному его члену. Это явление новое, но имеет очень старое название — эгоизм.
— Ты очень складно говоришь, но все это неверно, — вздыхает в темноте Таня. — Надо знать человека, чтобы о нем судить.
— А девушки значительные у вас есть? — спрашиваю я после некоторой паузы.
Вопрос мой, собственно, простенький, однако Таня некоторое время думает.
— Конечно, у нас много девушек серьезных, которые далеко пойдут, — отвечает она осторожно.
— Видишь ли, за такими девушками я могу и не угнаться. Ты меня познакомь с нормальной, чтобы в кино ходить, на пляж, как положено. Да, желательно, чтобы не ищущая натура была.
— А какая же?
— Такая, которая не только всю жизнь ищет, но и находит иногда.
Молчание.
— Ищи себе девушку сам, — отрезает Таня и желает мне спокойной ночи. Я желаю ей того же. Разговор получился не дюже умный, но в некотором смысле познавательный.
Утром мы с Таней дружно идем на лекции. Нам по пути, поэтому вполне естественно, что она берет меня под руку. Меня подмывает оглянуться по сторонам, но я решил, что нахожусь пока в безопасном районе. Здесь наших не должно быть. Я некоторое время чувствую себя человеком солидным, на которого уже возложена ответственность.
— Тань, ты где живешь официально?
— На квартире.
— А, я извиняюсь, с кем?
— С хозяйкой. — Она смотрит на меня и улыбается. — А ты?
— И я с ней. — Потом думаю и добавляю: — То есть у нее.
Таня смеется, я смотрю на нее. Меня берет досада. Щепетильность в некоторых вопросах, оказывается, совсем не украшает мужчину. Но как она, однако, красива, когда вот так смеется. Впрочем, когда не смеется, тоже. Я уже, кажется, об этом говорил. Это, наверно, очень много, когда идущая рядом с тобой женщина вот так насыщена жизнью и в этом есть и твоя заслуга.
Таня останавливает меня и поправляет галстук. Галстук мой на резинке и безнадежно устарел. Сразу же появляется неприятное ощущение, как будто в меня заглянули, как во взломанный сейф, и, не найдя там ничего интересного, так и ушли, забыв с досады закрыть дверцу.
