— Никакой в тебе элегантности, — констатирует она и смотрит на меня весело и внимательно.
— Я вообще консерватор и сторонник старых взглядов.
— Каких же?
— Я считаю верхом элегантности мужскую естественность и печать опыта на лице. — Пустая болтовня тоже имеет свои законы, согласно которым придерживаться истины совсем не обязательно.
— А как же ты думаешь предстать перед хорошей девушкой, с которой ты просишь тебя познакомить? И кто, по-твоему, хорошая девушка?
— Хорошая, это такая, которая понимает столько, сколько я хочу, чтобы она понимала, и не понимает того, чего бы я не хотел, чтобы она понимала. Женщина, которая понимает все, по-моему, ужасна.
— А та, которая не понимает, по-моему, скучна.
— Мои жизненные убеждения, девушка, весьма основательны, и я живу за ними как…
— …в маске, — завершает она мою мысль. — Ты сам не знаешь, чего тебе нужно.
Ну это, положим, мне лучше известно — знаю я или нет.
— Всю жизнь мечтаю встретить человека, который бы мне сказал, что знает меня лучше, чем я сам, — говорю я. — Я бы его тогда кое о чем поспрашивал.
— А что бы ты хотел узнать?
— Я бы хотел узнать, например, что я скажу, когда тебе дадут общежитие.
Она насторожилась.
— Ну, это не вопрос. Ты скажешь: «Как хорошо! Теперь я заживу в полную силу».
— Конечно, если ты так рьяно будешь разрушать мои лучшие иллюзии.
— Женщины для того и созданы, чтобы разрушать мужчинам иллюзии, а себе их создавать.
— Глобальное заявление…
— Это я где-то читала. А тебе почему-то все время хочется уколоть меня.
— Я совсем не хочу тебя обидеть, Танюша. Ты создана для того, чтобы быть всегда правой. На то ты и женщина.
Мы стоим на остановке и молчим. Наконец из-за угла появляется трамвай.
— Не знаю почему, — говорит мне девушка, — но мне хочется, чтобы в основном был прав ты. Ну и я тоже. Иногда. Наверно, я очень слабая.
Говорит она это нелегко и не сразу. Потом вскакивает на подножку трамвая и весело машет мне рукой. Вслед за ее трамваем уходит сразу мой. Странно, как это я не заметил, когда он подошел.
Добираюсь до института и вхожу в свою аудиторию. Сегодня первой парой у нас семинар и присутствует только наша группа. Подсаживаюсь к Валерке за стол. Он почему-то начинает меня разглядывать и странно ухмыляться. Я оглядываюсь. Все также посматривают на меня и улыбаются. Я внутри мрачнею. Причиной этого безмолвного оживления может быть только одно. Достаю учебник и начинаю листать. Валерка кладет мне руку на плечо, и принимается водить пальцем по странице моего учебника. Взрыв уже почти назрел, когда входит преподаватель и начинает занятие. Я облегченно вздыхаю.
В принципе, ничего особенного не произошло. Наверно, меня кто-нибудь видел с Таней. Событие, конечно, не ахти какой важности, и вряд ли они знают о нас все. Мне совсем не хочется сопротивляться, и все-таки мало ли с кем я мог быть.
Звенит звонок. Валерка опять улыбается, словно его дернули за нитку. Поворачиваюсь к нему.
— Ты сегодня здоров? — спрашиваю я его спокойно, но с участием.
— Познакомишь?
— С кем?
— Брось ты прикидываться, раз засветился. Мы все-таки друзья, можно даже сказать — корешки.
Я, естественно, удивлен.
— С кем это тебя видели? — Валерка опять кладет руку на плечо. Идиотская привычка.
— А-а, — вспоминаю я, наконец, и начинаю облегченно улыбаться, — вот вы о чем. Так это хозяйкина племянница. Она Раисе Петровне помогать иногда приходит. То убираться помогает, то постирать. А я-то думал, что это вы такие таинственные.
Кругом, хоть и заняты своими делами, но к нам прислушиваются. Валерка внимательно смотрит на меня, как факир на пустую коробку, из которой так ничего и не появилось. На его лице разочарование. Надо интересоваться инженерной психологией, думаю я, а там написано, что, если с явлением нельзя справиться, его нужно усугубить и учесть. Странные все-таки люди, как будто хозяйкина племянница не может быть отличной девушкой.
— Извини, брат, — говорит Нестеров, — мы так хорошо о тебе подумали.
— Что вы подумали? — теперь уже я полон интереса.
— Мы подумали, что кроме нас ты еще кому-нибудь нужен.
Если бы на моем месте был кто-то другой, ему были бы сказаны те же слова. Но я почему-то чувствую непонятную вину и мысленно извиняюсь перед Таней. В конце концов, если я в чем-то и виноват, то у меня есть смягчающие вину обстоятельства. Я еще не могу их точно сформулировать, но они у меня есть. Я это чувствую.
