— Эй, молодой-красивый, счастье тебе будет, и долгие года, и жена красавица, и дети здоровые! — бодро заголосили женщины, едва увидев меня. Как я понял, голосили они по инерции, потому что затем на них грубо цыкнули мужчины, и в гостиной тут же стало тихо.
— Здравствуй, хозяин! Я — барон Стефан, — веско произнес в этой тишине один из цыган, невысокий, но плотный мужик в старой, вытертой на локтях кожаной куртке и таких же потрепанных джинсах.
Цыган протянул мне свою холеную правую руку, все пальцы которой были унизаны золотыми перстнями, и замер в торжественном ожидании.
Я не двигался, задумчиво оглядывая всю эту кодлу. Железный прут в правой руке здорово мешал мне думать. То есть думать как раз не хотелось вовсе, хотелось сразу начать крушить арматурой все эти подозрительные глумливые физиономии, а потом вышвырнуть окровавленные тела с двадцать шестого этажа, заняться, наконец, проблемой утечки воды в ванной, а потом решать задачу с забетонированной входной дверью.
Но я понимал, что бить этих цыган было бы неконструктивно, нетолерантно и нецивилизованно. Кроме того, неясно, куда потом девать детей — я хоть и озверел не на шутку за последние сутки, долбить детей арматурой был еще явно не готов. Пусть мои визитеры хотя бы первые начнут грубить, а там посмотрим.
Так что я, с трудом отрывая мокрые тапки от залитого водой пола, неспешно добрел до барона и все-таки пожал протянутую руку. Барон удовлетворенно крякнул, ощерился золотой челюстью на своих ПОДДАННЫХ, и тут же вокруг поднялся прежний гвалт.
Один из мужчин, тощий, как велосипед, старик, одетый в дешевый китайский спортивный костюм, по-хозяйски сунулся в ванную, и я пошлепал за ним — смотреть, чтоб не спер чего-нибудь ценное. Но старик не стал воровать мои дорогие шампуни и бритвенные лезвия, а направился точно к эпицентру локальной техногенной катастрофы. Там, сокрушенно покачав грязно-пепельными кудрями, старик ухватился за трубу, встал на одну ногу и стряхнул туфлю, а затем стянул выцветший, неопределенного цвета носок. Потом он внимательно посмотрел на отверстие, выкатил на него и без того круглые глаза, огорченно покачал головой и, переменив ноги, стянул и второй носок тоже. Оба носка он скатал в грязно-серый кляп и ловким движением вбил его в трубу. Фонтан послушно затих, а старик воткнул босые ноги обратно в разношенные туфли и важно прошествовал обратно в гостиную, по пути бросив на меня насмешливый взгляд.
Тем временем женщины уже разжились у меня на кухонной стойке несколькими кастрюлями и большой салатницей, выстроились в цепочку к унитазу и умелыми, на удивление отработанными движениями, принялись собирать воду с пола.
Что интересно, дети без понуканий помогали взрослым, отжимая в кастрюли какие-то тряпки — похоже, детали своей одежды, потому что у меня в квартире ничего похожего и быть не могло.
В общей суматохе не принимали участия только мужчины. Они уселись рядком на моем диване, как вороны на заборе, а барон расположился в кресле за моим столом. При таком раскладе мне садиться было некуда и я, сделав пару шагов, встал возле шкафа, растерянно озираясь.
— Садись сюда, брат! — позвал меня давешний старик, приглашающе похлопывая высохшей рукой по моему дивану.
Я отрицательно покачал головой; старик тут же насупился, сложив руки на груди и с демонстративным равнодушием откинувшись на спинку дивана:
— Брезгуешь, брат? Не уважаешь, значит. Ну-ну.
Цыган справа от старика достал характерно скрученную папиросу, подмигнул мне и закурил.
Сладкий резкий запах поплыл по гостиной. Цыган закашлялся, еще раз подмигнул мне и сказал:
— Давай сюда, покурим.
Я помотал головой.
— Здоровый образ жизни? — хихикнул цыган. — Фигня все это. Ты только представь, прожил ты сто лет благочестивой жизни, лежишь на смертном одре в окружении родственников и друзей. А через пять минут вокруг тебя трехглазые инопланетяне. Вырывают из твоих семипалых лап бульбулятор, спрашивают: «Ну, как торкнуло? Не шняга? Стоит курить? Говори, что видел». Будешь курить?
Я опять покачал головой, повернулся к столу спиной и стал рассматривать двор через дырку в стене. Во дворе было тихо и темно, а потом вдруг, полностью перекрыв собой дыру, возникла заставка медиаплеера Windows, и я зажмурился, стряхивая наваждение. Когда я открыл глаза, заставка уже исчезла, а передо мной снова был ночной двор.
