Когда взорвётся Кракатау - страница 5

– Чай остыл. Привет, Егор! Как поживаешь?

Егор смотрит на Сашу долгим взглядом. Ведёт бровью:

– Хорошо, спасибо!

У меня очень воспитанный мальчик.

– Мама! А я думал, что другой Саша придёт. Ну, тот… который…

И ещё рукой делает такой неопределённый жест.

Я покраснела? Или побледнела? Или у меня волосы на голове встали дыбом?

Сейчас стопроцентно убью.

– Танюш, пойдём?

Саша невозмутим. Он улыбается уголком рта, он весело смотрит на Егора. А тот опять супится.

– Так! Ну, ты тут понял?

Егор не подаёт признаков жизни. Сидит. Не шевелится.

Пока сын воевал с задачей, я успела накидать общий план сражения со стенгазетой. До ужина должен справиться. В конце концов, Наполеон победил при Ватерлоо! Почему Егор не может сделать одну стенгазету?

Мы ужинаем. Мы болтаем. Егор отвечает на все вопросы, которые задаёт ему Саша. Рассказывает о вулкане Кракатау.

Они даже вместе переправляют посуду в мойку.

– Ты всё сделал?

Егор смотрит на меня на мгновение дольше, чем смотрел бы обычно.

– Я на компьютере поиграю?

Конечно, он получает разрешение и выпадает из моего поля зрения на час. Как только за Егором закрывается дверь, Саша быстро поворачивается, и что там происходит в этот час, я уже не помню.

– Представляешь, у Урана наоткрывали спутников в каком-то там восемьдесят с чем-то году и всем дали имена из Шекспира – Дездемона, Офелия, Калибан, Просперо. И – Джульетта.

– А Ромео там есть?

– Кажется, нет.

– Какая же это Джульетта без Ромео?

– Мам! У меня живот болит.

Я перебираю в памяти – макароны, котлеты, чай, плюшка. Ещё что-то было. А! Огурец. От него?

– Так! А где стенгазета?

Рулон стоит около стола. Но я и от двери вижу, что на нём только мои пометки.

– Живот, – напомнил Егор.

– Он не может болеть два раза в день. У него лимит. Давай будет болеть что-нибудь другое.

Егор упрямо мотает головой. Ладно, живот так живот.

– Мой ноги и ложись. От живота дам тебе касторки.

И наклоняюсь над полкой с лекарствами. Где-то у меня тут что-то было…

– Не надо касторки! Я полежу!

Очень хочется убить. Но вдруг и правда что-то с животом? К врачу, что ли, сходить? Ладно, сегодня отдохнёт. Всё завтра… Или когда вернусь.

Я обнимаюсь с ватманом.

– Может, мне уйти? – спрашивает Саша.

Мотаю головой. Ещё чего! Мне Саша достаётся пару раз в неделю, потому что он сам постоянно чем-то занят, и хоть сын его большой, он тоже требует внимания. А тут пришёл. И сразу уходить?

– Я быстро!

Не замечаю, когда Егор выключил свет.

Он спит, вывернув одеяло, поперёк кровати. Я привязываю ватман к его рюкзаку.

– А я совсем не умею рисовать, – вздыхает Саша.

Он честно всё это время отсидел рядом, давая ценные указания.

– Пойдём спать. Всё хорошо.

И мы пошли. А вернее, побежали. Давно очень Саши не было.

И вдруг:

– Мама! Мама! Ты где?

Саша просыпается раньше меня, касается плеча. Странное утро… никак не могу глаза открыть. Или ещё не утро?

– Мама!

– Сейчас!

Я всё роняю на своем пути. Я спотыкаюсь о тапочки и путаюсь в брошенной одежде.

– Что болит?

В комнате у Егора душно. Надо открыть окно.

– Мне холодно.

Тянет жалобно, на одной ноте.

– Сон плохой приснился?

Егор кивает и закапывается щекой в подушку.

Сны… дурацкий наворот дневных переживаний. Скандал на физкультуре, мой приезд, стенгазета.

Я поправляю наклонившийся рулон и вспоминаю, что надо ещё уточнить про доклад. Спутники. О какой планете делать будем? Может, о Земле? Тут всё просто – один спутник, но большой. Хорошо изученный. Океан Бурь и море Дождей, через залив Радуги можно попасть в море Изобилия и немного поболтаться в море Ясности. А в море Спокойствия – нет, мы туда не пойдём. Потому что какое уж тут спокойствие? А ещё там есть озеро Печали и озеро Осени. И залив Суровости.

О Луне есть что написать.

– Я пойду!

Чёрт! Уснула в кровати Егора. Надо мной стоит Саша. Сквозь шторы льётся утренний сумрак.

– Сколько времени?

– Половина восьмого. Мне на работу пора. Скоро увидимся!

– Мне через два дня… Ой…

Глупо как-то получилось. Сползаю с кровати, бреду в коридор. Саша улыбается. У него короткие волосы. Рука проскальзывает по голове, ухватиться не за что. И очень внимательные глаза. Серые. Сейчас вижу, что серые.