— Возможно, она хотела только его унижения?
— Нет, она прекрасно понимала, что в случае, если мы занимаем Лорию, всех представителей лорийской монархии придется казнить. Даже этого невезучего Риккардо Валле.
Судьба Риккардо Валле волновала Роберта крайне мало, но все равно идея такого массового убийства его не прельщала, так что чувство его неприязни к Аманде только выросло. Поэтому когда она все же соизволила прийти к Гердеру в кабинет, встретили ее очень хмурые лица.
— Не знаю даже, как теперь к вам обращаться, — сказал вместо приветствия Гердер. — Вы так долго всех обманывали. Неужели надеялись, что правда никогда не откроется?
— Я не знаю, что случилось с этим гадким растением, — зарыдала Аманда. — Не знаю. Я сама уже с ним измучилась, хотела к вам идти, но боялась.
Король с кронпринцем переглянулись. До них доходили слухи о подозрительной цветочной активности в покоях королевы, но они не придавали этому особого значения. Похоже, зря, так как для королевы вопрос комнатного цветоводства оказался важнее, чем собственный обман и подстрекательство к войне.
— И что с ним случилось? — осторожно поинтересовался Гердер.
— Оно вдруг зацвело и ветками так гадко перебирает, — торопливо заговорила лже-королева. — И звуки странные издает. А еще мне кажется, оно пытается двигаться, — она понизила голос, огляделась и добавила. — А еще мне кажется, что они сговариваются с этим мерзким котом, которого мне Дарма всучила.
— Не думаю, что если вы будете изображать сумасшедшую, это вам поможет избежать наказания, — сухо сказал Гердер. — Кот разговаривает с цветком… Могли бы и чего поинтереснее выдумать. Мы сейчас говорим о том, что вы всех обманывали, представляясь законной супругой моего отца.
— Что вы этим хотите сказать? — вздернула подбородок Аманда. — Законность нашего брака не подлежит сомнению. Всем было прекрасно видно, как нас благословила Богиня.
— Сомнению не подлежит то, что моя мать жива, а, следовательно, брак был имитацией, милочка, — последнее слово король произнес с явным удовольствием. — А наказание за подобное должно быть таким, чтобы никому не пришло в голову подрывать институт брака в нашей стране.
— Но я ничего не знала, — запротестовала Аманда. — Как вы можете меня в таком обвинять? Я даже не маг!
— Но вы успешно используете орочьи зелья, не так ли?
— Какие еще зелья? — вот теперь Аманда испугалась по-настоящему. — Никаких зелий, кроме успокоительных у меня нет. Что за наговоры? Не успел мой бедный Генрих умереть, как меня уже обвиняют во всех грехах! Как вы можете со мной так гадко поступать?
— Собственно, мы можем пойти на некоторые уступки, — жестко сказал Гердер. — Но только в случае, если вы расскажете, чьи указания выполняли и откуда получали орочьи зелья. И учтите, что инора Фицпатрика мы уже задержали, и он рассказал очень много интересного, так что сравнить ваши слова и убедиться в правдивости мы вполне можем.
— И какие уступки? — Аманда прикусила губу и напряженно размышляла.
— Скандал не в интересах туранской короны, — прямо сказал король. — Мы сохраняем вам содержание и предоставляем для проживания отдаленный замок. Но если вам придет в голову, что вы способны и дальше участвовать в интригах против нас, всего этого лишаетесь и отправляетесь прямиком в тюрьму. Да и предложение наше действительно только в том случае, если ваши показания помогут предъявить обвинение… — он сделал паузу и посмотрел на собеседницу.
— Маркизу Орандону, — продолжила она.
— Совершенно верно. Итак?
— Гарантии?
— Мое слово.
Аманда затараторила с такой скоростью, что Роберт, записывавший ее слова, чтобы не привлекать на допрос посторонних людей, несколько раз просил ее говорить немного медленней. Из нее сыпались имена, даты и факты, о большинстве которых Гердер уже знал, но некоторые заставляли его мрачно хмуриться. Орандон не просто решил захватить герцогство Шандор. Он возглавлял заговор по смене правящей династии, считая, что во главе страны никаких магов быть не должно. В смерти Генриха и его семьи решено было обвинить лорийцев, для чего и планировалось развязать с ними войну. Аманда, похоже, даже не догадывалась, что и ей была уготована судьба жертвы. Когда туранский король ей об этом сказал, она застыла с приоткрытым ртом, а потом разразилась потоком ругательств.
