Лаура невольно поежилась. Ответ ее был так же прям, как и вопрос Селии:
– Нет. Ничего хорошего в этом нет. Я так устала. Устала от собственной ненависти к той жизни, которую приходится вести.
– Так действуй! Кто же тебе мешает?
Дав подруге этот практичный совет, Селия сняла с крючка атласное сценическое платье и сбросила свою одежду. Лаура поднялась, чтобы застегнуть ей крючки на спине. Платье, немного вылинявшее и местами потертое, ловко облегало изящную фигурку Селии. В голове Лауры роились тысячи мыслей, но ей никак не удавалось сложить их в слова, чтобы дать Селии подобающий ответ. Руки ее слегка дрожали. Селия внимательно следила за переменами в выражении ее лица, отражавшегося в зеркале.
– Пойми же, милая, – сказала она мягко, когда со всеми крючками с грехом пополам было покончено, – этот мир принадлежит мужчинам. Нам, женщинам, чтобы выжить, надо к этому приспосабливаться. А как? Кружить мужчинам головы и пользоваться их щедростью. – Она уселась за столик, стянула волосы в тугой узел, надела на голову напудренный парик и приладила его несколькими шпильками. Дальше настала очередь макияжа. Быстрыми точными движениями, походившими на дробные удары лошадиного копыта, Селия нанесла на щеки румяна, подсурьмила ресницы и брови, напудрила нос и лоб. – Знаешь, – задумчиво проговорила она, изучая себя в зеркале, – не далее как вчера тобой интересовались два джентльмена. Приятели моего… покровителя.
– Виконта Белгрейва?
– Ага, его самого, милочка, кого ж еще. – Селия озорно подмигнула, произнося это с выговором, свойственным жителям трущоб Севен-Дайалса, где прошло ее детство.
– Мне доводилось слыхать, что Белгрейв театрал. Но я не ожидала, что он заглянет сюда, к нам, и серьезно тобой увлечется.
– Да о чем ты?! – фыркнула Селия. – Спустись с небес на землю. Белгрейв ничем серьезно не увлекается, кроме виста и бильярда. Да еще породистых лошадей. К женщинам он тоже неравнодушен, но только к таким, которые готовы без устали повторять, что он замечательный, необыкновенный, красивый, молодой и вообще душка. А на самом деле в обществе этого жирного старика можно с тоски помереть. Зато он богатый и щедрый, и это решает все!
– Практичный взгляд на вещи, – подытожила Лаура. Селия слегка нахмурилась, уловив в ее голосе нотки не то сочувствия, не то осуждения.
– Это всего лишь способ выжить, моя милая. Ты же знаешь, я побывала в твоей шкуре. Первые шесть лет жизни я провела в этом жутком Севен-Дайалсе и нипочем не желаю снова там очутиться. Да, мне не посчастливилось родиться с серебряной ложкой во рту, зато у меня есть то, чем многие рады полюбоваться – на сцене и в постели. И за это некоторые готовы устлать мою постель чистыми белоснежными простынями из мягчайшего полотна.
Воображение живо нарисовало перед Лаурой картину: мягкая перина, свежее белье, тепло, уют… Она закусила губу.
– Белгрейв женат. Вдруг он тебя бросит, что тогда?
– Да я его первая брошу! – усмехнулась Селия. – Он по-своему милый, поверь, хотя мы с ним оба знаем, что ему рано или поздно может приглянуться какая-нибудь другая актриса. Ну а я еще прежде встречу куда более богатого и щедрого вельможу, вот увидишь!
– А эти его друзья, о которых ты говорила… Они тоже женаты?
– Ну разумеется, дорогая. – Селия прикрыла лицо маской и щедро напудрила свой парик. Взглянув в зеркало, она с довольным видом сказала подруге: – Имей в виду, с женатыми легче. У них есть семья, обязанности. А какой-нибудь молодой бычок, которому ты вскружишь голову, может стать такой докукой!
– Докукой?..
– Боже, эти молоденькие так требовательны, так нетерпеливы. Начинают расстегивать панталоны еще на лестнице.
Лаура рассмеялась, зардевшись от смущения. Селия вспорхнула с табурета. Лаура тотчас же заняла ее место и стала подводить глаза. Сурьма пощипывала кожу, но девушка продолжила свое занятие.
– Но, Селия, а если ты захочешь когда-нибудь создать семью?
– О, пусть тебя это не заботит. Я уже была однажды замужем. Такая жизнь не для меня. – Она помогла Лауре облачиться в костюм пастушки – открытый лиф, коротенькая юбка – и критически оглядела ее. – Сегодня ты будешь иметь успех, милая. На тебя непременно обратят внимание. Это чучело Роско был прав – ножки у тебя чудные.
