Тот, что был на гнедом, ругнулся и приказал своим поторапливаться.
— Ладно, все с ним ясно, — проворчала Белка. — Пошли отсюда, может, еще в «Улицию» успеем.
— Ты иди, я тут пока останусь.
— Чего ты хочешь здесь выглядеть, Ольха? — продолжала уговаривать меня подруга. — Я-то думала, будет интересно, а тут все как всегда. Сейчас его протащат как мешок с картошкой по дороге и запрут в Каравае, а там уж он и концы отдаст, ничего необычного.
— Так это же проводник. Сама ведь хотела посмотреть.
— Ошиблась, значит!
— Нет, Белка, я остаюсь.
Подруга расстроенно пожала плечами.
— Ну, тогда пока. Завтра увидимся!
— Ага, давай, — я снова повернула голову в сторону пленника.
Тот за время нашего разговора уже подошел вплотную ко мне, и при большом желании я могла даже дотронуться до него рукой, но сразу же прогнала из головы эту сумасшедшую мысль.
А люди шептались. Они не могли поверить, что этот паренек в одном… полотенце и есть тот страшный и могущественный проводник душ, что одним щелчком пальцев может выбить из тебя дух. Ну, я их в какой-то мере понимала: в этом мужчине я не видела ни намека на угрозу.
Однако стоило мне лишь моргнуть, как все переменилось.
Пленник на мгновение остановился. Его мышцы напряглись, а ноги немного согнулись в коленях, будто он собирался прыгнуть. Все затихли.
— Чтоб тебя Холхост побрал, сучье ты отродье! — выругался тот, что держал цепь, и снова потянул ее на себя, но в следующую же секунду оказался прижатым к земле, и колено проводника со всех сил вперилось ему в позвоночник.
Раздался тошнотворный хруст — солдат страшно закричал и в ту же секунду свалился в обморок от шока.
Я чуть не подавилась. Никто даже понять не успел, что произошло, а пленник уже стащил вниз второго всадника и безжалостно свернул ему шею как беззащитному цыпленку. Тот даже вскрикнуть не успел.
Началась суматоха.
Бабы кричали, народ разбегался во все стороны, беспокоясь за свои шкуры, и только я осталась стоять на месте, наблюдая, как стражи гибнут как мухи один за одним, а их кости ломаются словно сухи ветки.
«Гнедой» с проклятьями пнул в бока лошадь и понесся на проводника, занося над головой свою саблю.
Оружие расчертило в воздухе длинную серебряную дугу, но проводник не сдвинулся с места.
Отбросив в сторону очередной труп своей жертвы, он поднял голову и выжидающе уставился на капитана стражи, накручивая на запястья свои оковы.
Я вскрикнула, когда острие сабли распороло ему правое предплечье.
На дорогу, устланную красноватыми кирпичами, хлынула темная багровая кровь.
Проводник завалился на бок и рухнул на колени. Цепь на его руках глухо звякнула. Всадник не успел остановиться, и его жеребец, запутавшись в железных оковах, рухнул на землю. С грохотом он подмял под себя своего хозяина, и его копыто угодило прямо ему в голову. Звук был такой, словно треснуло куриное яйцо.
Шатаясь, пленник поднялся, едва не лишившись рук, а за его спиной, пытаясь пробиться через визжащую толпу, к дороге пыталось протиснуться подкрепление. Коротко глянув в их сторону, он развернулся и побежал прямо ко мне, хромая на левую ногу.
Я попятилась, понимая, что не успею уйти. Через секунду мы с ним оказались прямо лицом к лицу. Я зажмурилась, ожидая, что сейчас меня убьют, но вместо этого хриплый голос с усмешкой произнес:
— Девчонка, — выдохнул он. — Знала бы, как больно…
— Ч-чего?
— А я ведь почти ушел!
В следующий миг он с глухим стуком свалился рядом, а в его боку — в том месте, где должна была находиться левая почка, — зияла страшная рана, в которой хищно поблескивал алым короткий арбалетный болт.
— Людвиг!
Этот голос заставил меня вздрогнуть, и скользкая стеклянная солонка проскользнула между пальцев и с треском разбилась о деревянные половицы, исторгая из себя содержимое.
— Черт, — выругалась я и кинулась собирать с пола соль.
Папа устало вздохнул.
— Да, Марта?
— Людвиг, ты не мог предупредить, что мы уезжаем хотя бы на день раньше?
— Я уже говорил, Марта, что это срочно! Я и сам не знал, что мы уедем.
— Напомни-ка, зачем мы срываемся и бросаем наш дом на целый месяц? У тебя работа, Людвиг, а у меня на рынке дел по самое горло, и я не намерена все оставлять этой хитрющей лисице, чтобы она там все переворотила назло мне!
