Поэтому да, большую часть времени я был зол. Зол на нашу маму, на органы опеки и на весь мир, но с тех пор как переехал к Дэну и Лизе больше не был по-настоящему зол ни на что из этого.
Я был недоволен их ограничениями в подростковом возрасте, но любовь не позволяла мне злиться долго. Я был чертовски раздражен, когда Дэн не захотел передавать компанию мне — хоть и говорил об этом годами — но понял его.
Но, когда я наблюдал, как он кричит на Ани этим вечером, что-то взорвалось в моей груди, мне захотелось вытянуть руку и столкнуть его с гребаного стула.
Подобная реакция напугала меня. Я научился сдерживать свой темперамент за годы жизни у Эвансов. А за тридцать секунд мой самоконтроль полностью испарился, и я захотел сделать отцу больно.
Я взглянул на Ани. Она сидела, откинув голову на подголовник, глаза прикованы к дороге перед нами. Девушка не произнесла ни слова, с момента как мы покинули родительский дом.
Самое дерьмовое, что это я начал конфликт за столом. Ситуация между мной и Ани становилась все хуже и хуже, и все вокруг начали это замечать. Мы не ругались. Даже не смотрели друг на друга.
Поэтому когда она ляпнула о том, что Шейн «играет в песочнице», я вскипел. У меня появился повод влезть в спор, как обычно это у нас было. И все получилось.
Ее слова были чертовски раздражающими, но я знал, что Ани не подразумевала, что работа Шейна неважна. Черт, мы все это понимали, но мне просто нужен был повод увести ее и остаться наедине.
Я не ожидал, что она попытается уйти, или что мой отец потеряет терпение. Но должен был предвидеть это. Ведь знал, как отец относится к армии, особенно с его чувствительностью к размещению войск и выход из границы нашей территории. Он был морским пехотинцем во Вьетнаме. Но я был так рад, что Ани, наконец-то, разозлилась на меня, что не остановился и пошел напролом.
Когда она опустилась обратно на стул и пыталась перевести дыхание, я хотел поднять ее и увести оттуда. Все произошло не так, как планировал.
Я думаю, что задел ее чувства, или, по крайней мере, сделал так, что она оказалась уязвимой в ситуации, но этого не было в моих намерениях.
Бл*дь.
— Хочешь что-нибудь перекусить? — спросил, в то время как мы ехали по городу. — Ты не ела.
— Не голодна, — ответила она очень тихо. — Но спасибо.
— Я не хотел…
— Забудь об этом, ладно? — попросила Ани, повернувшись ко мне лицом. — Ничего серьезного не произошло. Просто не люблю, когда на меня кричат.
— Я кричу на тебя все время, — спорил я, лишь бы она продолжила говорить, даже просто в противостоянии мне.
— Ага, но с тобой по-другому.
— О, да? И почему это? — спросил, когда перестроился на другую полосу, чтобы проехать по мосту, который привел бы нас в центр города.
— Потому что обычно я кричу в ответ, — ответила она, фыркнув.
— Правда.
— Мы можем закрыть эту тему? — спросила Ани устало. — Я просто хочу выпить пива и посмотреть, как ты поешь. Ты ведь поешь, да?
— Да, — я выругался, когда меня подрезал велосипедист без какого-либо чувства самосохранения.
— Черт, этот парень на тот свет захотел? — спросила Ани, опуская окно и крикнув велосипедисту, остановившемуся на красный свет впереди нас. — Эй, придурок. Смотри куда ты, бл*дь, летишь!
Я рассмеялся, когда велосипедист показал ей «фак», и быстро заблокировал дверь, когда Ани попыталась выбраться из грузовика.
— Просто оставайся внутри, сумасшедшая.
— Мудак показал мне средний палец!
— Да, после того как ты обозвала его придурком.
— Я смогла бы с ним справиться.
— Ты, вероятно, могла бы, — согласился я, наблюдая, как одетый в спандекс велосипедист улетает на зеленый свет. — Но он больше тебя килограммов на двадцать, и ты вряд ли смогла бы догнать его на своих двоих.
— Будем преследовать его на грузовике? — спросила она на полном серьезе.
— Не-а, не хочу опоздать. Джею нравится, когда я начинаю ночь открытого микрофона.
— Ладно, — она надулась.
Когда мы припарковались у бара, Ани сразу начала раздеваться.
— Какого хрена? — выплюнул я. Мой голос прозвучал на пару октав выше, как будто мне снова четырнадцать.
— Что? — спросила она в замешательстве, стягивая джинсы по ногам и снимая их.
