Кристин покончила с завтраком и безмятежно улыбнулась.
— Итак, где-то за углом нас поджидает таинственный летательный аппарат? Уже крутятся пропеллеры, антенны и зеркала, чтобы переправить меня в другой мир?
— Никаких летательных аппаратов, — отозвалась женщина. — Все, что для этого требуется, — ваше согласие.
Кристин вышла из-за стола:
— Тогда я схожу за своей сумочкой.
Выйдя из кухни, она неудержимо расхохоталась. «Бывает же такая чушь несусветная! — подумала она, надевая свои любимые черные туфли на мягкой подошве без каблука. — Надо срочно доставить эту дамочку в ближайшую клинику. Может, там ей смогут оказать помощь».
Перекинув сумочку через плечо, Кристин вернулась на кухню:
— Я готова. Как насчет того, чтобы воспользоваться моим автомобилем — по примеру героя Герберта Уэллса?
Женщина замерла, широко раскрыв глаза:
— Значит, вы согласны?
— Конечно! Почему бы и нет?
В следующее мгновение она стояла уже не у себя на кухне, а на шпалах железнодорожного пути, и горячий ветер трепал ей волосы. В промежутке между этими двумя мгновениями она ничего не почувствовала: не было никакого сверкания или кромешной тьмы, она не умерла и даже не грянулась оземь. Реальность была иной: вместо широко раскрытых глаз собеседницы на нее смотрели теперь три пары недобро прищурившихся глаз всадников. Лица их были наполовину закрыты красными, выцветшими от солнца и дождя платками.
Кристин ошеломленно смотрела на всадников, смутно отмечая их напряженные позы и револьверы в руках. Мысли разбегались, голова отказывалась работать… Чем объяснить случившееся? Видимо, пончики были начинены сильным галлюциногеном, и сейчас она лежит на больничной койке, бредит…
Прогремел выстрел. Кристин невольно обернулась: в кого стреляют? — и оказалась лицом к лицу с огромным черно-красным паровозом, затормозившим в нескольких шагах от нее. Она отпрыгнула в сторону всадников и тут же зажмурилась от едкого дыма, закурившегося над дулом большого, допотопного револьвера. Снова метнулась к паровозу, спряталась за него, плотно прижавшись к черной металлической обшивке и ощущая щекой тепло работающего двигателя, резкий запах солярки и угля. Открылись двери первого вагона. Стало слышно, как кондуктор под окрики бандитов собирает деньги с пассажиров. Ситуация была вполне реальной, если не сказать — тривиальной: по долгу службы Кристин сталкивалась с ней неоднократно.
Из-за паровоза вынырнул один из бандитов. Реакция Кристин была молниеносной, автоматической.
— Ни с места! — Она выхватила пистолет из сумочки и направила его на мужчину.
Преступник остановился. Это был ковбой во всей своей красе и типичности — от пыльных загнутых полей серой шляпы до грубого кожаного ремня, от мушки нацеленного на нее старинного револьвера до потертых, потрескавшихся кожаных башмаков. Янтарные глаза его излучали угрозу.
— Что она там делает? — окликнул бандита другой член шайки.
Взгляды Кристин и ковбоя скрестились. Лицо его было уже без маски, покрытое пылью, въевшейся особенно сильно в морщинки возле глаз.
— Стоит как столб и глаза вылупила, — бросил он через плечо, изучающе оглядывая Кристин с головы до пят. — Похоже, иностранка.
Кристин, не отрывая глаз от дула небрежно наведенного на нее револьвера, приказала:
— Брось эту штуку, парень! Брось сейчас же!
По выражению его янтарных глаз она поняла, что бандит не на шутку озадачен.
— Ха! Она тут чем-то машет и даже отдает мне приказания! — сообщил он, подозрительно косясь на ее автоматический пистолет.
— Если это пушка, отбери и всыпь ей перцу, — сердито распорядился второй бандит.
Кристин чуть присела, целясь противнику в лоб. В его глазах мелькнуло сомнение:
— Боюсь, она не захочет так уж легко расстаться со своей игрушкой, — известил он. Потом примиряюще поднял свободную руку и медленно сунул револьвер в кобуру на правом бедре.
Кристин еще крепче сжала оружие и качнула головой:
— Я сказала: брось на землю!
Парень холодно рассмеялся, лишая ее присутствия духа своим равнодушием, и демонстративно сложил руки на груди.
— Амиго! — донесся тревожный возглас. — У нас десять секунд, чтобы убраться, иначе я и цента не дам за твою жизнь.
