- А как связались? – мне было страшно любопытно, как у них это все-таки получилось.
- По рации. Осталась тут у нас еще одна. Старая, но мощная. Так вот, они застряли там надолго. Какие-то сектанты, говорят, дорогу перекрыли, навалили с два метра высотой… Орут, типа, конец света, Божий суд… Даже через рацию слышно… Говорят, что вояк не пускают, чтобы те не мешали людям умирать спокойно. Типо, кого Бог определил, те и так выживут.
- А себя они, значит, в выжившие уже прописали, - съязвил сержант.
- Не знаю, ничего не сказали. Только вот не стрелять же в них, хотя такой план они уже серьезно обдумывают. Если хуже будет становится…
Тогда может, а так кто знает…. Говорят, что минимум сутки там проболтаются. Если только в обход не решаться…
- А может, военных дождаться, чем самим на вышку лезть? – поинтересовался я, будто невзначай.
Во-первых, мне было страшно лезть черт знает куда, черт знает за чем.
Это только или вруны, или психи говорят, что им на свете ничего не страшно. Хотя я вот, к примеру, тоже бы не признался, что боюсь. Дело надо делать, а не пугаться. А во-вторых, оружия у военных было куда больше, чем у нас. У ментов было всего с два десятка автоматов и чуть больше пистолетов. И то две трети этого всего ушло на охрану периметра.
- Нельзя, - отрезал сержант, - кто знает, теперь, когда они в город войдут. А может, плюнут на все и вообще только кордоны выставят. А вы подыхайте, как хотите. Надо самим все делать, пока можно. Вот надеялись все на других, ждали чего… Посмотри, чего дождались… Самому нужно, сам и делай.
Пришлось соглашаться. Нельзя было сказать, что я категорически против его хода мыслей, но бежать сломя голову на другой конец города меня не прельщало.
И все равно оставалось только плюнуть на все и продолжать воспринимать все это, как есть. Можно было лишь ждать, когда появятся какие-то возможности и не упустить их.
Сержант повел меня не в квартиры, как я сначала подумал, а прямо в само здание пожарной станции. Это что же значит, что начальником здесь является не милицейский, а пожарный… Интересный расклад. Я рассчитывал на другое. Что важнее не чья территория, а у кого больше оружия на этой территории.
Внутри станция больше походила на общежитие гастарбайтеров на складе, чем на пункт гражданской обороны. Коридоры были полны каких-то тюков, ящиков, где-то уже даже стояли старые металлические кровати со старыми, наспех наваленными на них матрасами. Плакали, кричали, даже смеялись где-то. И ко всему этому куча криков приказного порядка от нескольких ментов, пытавшихся привести все в более или менее порядочный вид. Мне показалось, что они и сами толком не представляли, что надо делать и к чему готовится. Все ждали военных, как единственное избавление от этого кошмара, неожиданно свалившегося на голову. Никаких указаний или даже простых сообщений сверху не поступало, если только не брать в счет приказ военных об объявлении осадного положения в городе.
Сержант Калчаев уверенно лавировал между всеми этими кроватями, заторами и кучами, отвечая на приветствия и иногда перебрасываясь с кем-то короткими фразами. Я же только едва поспевал за ним, вечно с кем-то сталкиваясь и рассыпаясь в извинениях. Народу здесь явно было гораздо больше, чем должно быть.
Наконец мы вроде как выбрались из этого затора, выйдя в совершенно другой корпус. У двери была наспех выстроенная баррикада из ящиков, возле которой с ленивым и несколько глуповатым видам стоял молодой патрульный с автоматом. При этом не совсем понимающий, что от него тут требуется. Он даже не сразу притормозил сержанта, когда мы проходили мимо него. Уже когда мы прошли, он встрепенулся, взялся за автомат обеими руками и попросил нас остановится. Иван ругнулся, хлопнул себя по лбу и сунул ему по нос свое удостоверение. Потом ткнул пальцем в мою сторону и сказал, что вот этот с ним и не надо его задерживать.
Часовой кивнул и сказал, что мы можем проходить.
Здесь все было гораздо организованнее. Если так можно назвать то, что тут было гораздо меньше суматохи. Какие-то столы с набросанной вокруг бумагой. Опять какие-то ящики. Некоторые вскрыты, а некоторые все еще опечатаны. На паре ящиков даже стоял злобный предупредительный знак из черепа и двух перекрещенных костей. Тут уже было гораздо меньше народу и те все сплошь пожарные. И опять что-то разгребают, вытаскивают или, наоборот, складывают. Но сержант шел все дальше, отвечая кивком головы на приветствия.
