Я убрал ее руку со своей рубашки и, отведя Лоис в кабинет, усадил рядом с собой.
— Смотри: предположим, я делаю так, как ты говоришь: принимаю дело, расследую его, объявляю о том, почему эта женщина солгала, представляю материалы суду присяжных и добиваюсь признания обвинения необоснованным. Предположим такой вариант. Забудем о факте, что никто не поверит в это, никто не будет по-настоящему убежден в невиновности Дэвида, то есть забудем именно о том, о чем ты тревожилась минуту назад. Подумай обо всех тех, кто окажутся вовлеченными в дело, — о репортерах, судьях, окружных уполномоченных, о самой этой женщине — обо всех, у кого имеется мотив раскричаться об укрывательстве и постараться извлечь из этого какую-то выгоду. Подумай о них. Каждый из этой группы обязательно постарается возобновить дело, даже если я его закрою. То, что обвинение признано необоснованным, вовсе не положит конца процессу. Любой другой суд имеет право возобновлять это дело снова, снова и снова. Может быть, и я в состоянии препятствовать разбирательству, покуда являюсь окружным прокурором, но это только четыре года, а по делам об изнасиловании установлен десятилетний срок давности. Дейв не мог бы в течение всех этих десяти лет вздохнуть свободно. И к тому же, видишь ли…
Выражение, гнева постепенно сошло с лица Лоис. Теперь она выглядела испуганной.
— В том случае, если расследование начнет какой-нибудь другой суд, они обратятся к судье, который позволит им выбрать специального обвинителя. В соответствии с обычной процедурой суд обращается в прокурорскую ассоциацию штата, и выбор делается там. А они подыщут кого-то не из нашего города, какого-нибудь обвинителя или адвоката по уголовным делам, живущего в другом округе. Это именно то, чего я не должен допустить — чтобы дело вел человек, не имеющий здесь личных интересов, кто-то, на кого я не смогу повлиять. Я должен быть уверен, что специальным обвинителем будет житель Сан-Антонио.
— Но ведь ты-то не можешь его выбрать. Это будет выглядеть даже хуже, чем если бы ты сам вел дело.
Я обрадовался, услышав от нее эти слова. Она начинала понимать. Теперь испуг в ее глазах уступал место выражению глубокого раздумья. Я почувствовал облегчение, но знал, что другого шага за мной ей не сделать.
— Все верно. Но я могу выбрать персону, которая занимается подбором специальных обвинителей. И я могу сделать это на абсолютно законном основании.
— Каким образом? Кого?
Я ответил ей. Кофе снова едва не полетел в меня. Лоис вцепилась в мой локоть.
— Ты с ума сошел? Он сделает все, чтобы навредить тебе. А это означает и Дэвиду. Этот человек никогда не станет помогать нам.
— Я не думаю, что он сделает это, во всяком случае намеренно. Но самое плохое, что он может предпринять, будет не так уж и страшно. Он будет считать, что ведет атаку на меня, и то же самое придет в голову и остальным. В этом-то вся соль. Уже никто не заявит, что я занимаюсь укрывательством, после того как я объявлю о его назначении.
— Нет, но ты все же объясни, почему он не сможет навредить нам, — сказала Лоис.
Я объяснил ей свой замысел. Я и сам приглядывался к этому плану, стараясь отыскать в нем слабые места.
Каким-то необъяснимым образом Лоис начинала казаться моложе, по мере того как проходила ночь и усиливалась ее тревога. Мне вспомнились давно минувшие детские болезни, как мы вскакивали среди ночи — беспомощные, безумные, задавая друг другу вопросы, на которые никто из нас не знал ответа. Это было не совсем то же самое — тут примешивалось еще и отчаяние. Но вместе с тем между нами снова присутствовало чувство взаимной поддержки в тяжелую минуту. Через какое-то время Лоис уже держала меня не за локоть, а за руку. Хватка ее постепенно слабела.
— Когда ты успел разработать этот план? — спросила она. — Когда ехал домой, или ты уже годами вынашивал такую идею? Как тебе удалось обдумать все это за столь короткий срок?
— Просто я думал как юрист. Да я даже и не умею делать это иначе.
— Это ужасно. Я имею в виду случившееся с Дэвидом.
Я кивнул.
— Будь это кто угодно, исключая моих родственников и подчиненных, такой проблемы вообще не возникло бы.
