Я перевел взгляд на водителя. Держа обе руки на руле, он смотрел прямо перед собой.
— Он говорит по-английски ? — спросила я, понижая тон.
«Едва», — ответила Кейт, не избежав моего обеспокоенного взгляда. Достаточно, чтобы обойтись. Можно поговорить. (Она остановилась на мгновение и робко улыбнулась.) Вы рады меня видеть?
«Больше, чем вы думаете», — ответил я.
И я не преувеличивал.
— Я тоже счастлива, — призналась она, кладя голову мне на плечо. Но я говорю, я говорю, и я даже не спросил, как у вас все прошло.
— Я здесь, да? Все обошлось. Потом я просто гуляла немного больше, чем планировала в своем расписании.
Я протянул руку и похлопал У Сана по плечу. Я встретил его одноглазый взгляд в зеркало заднего вида, задавая мне вопросы.
Я спросил. — Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Пагана?
— Я очень плохо понимаю английский.
Я повторил свой вопрос на бирманском, что мгновенно вызвало у меня широкую улыбку с эмалированными зубами.
«Может быть, в семь часов», — ответил он сначала на отрывистом английском, а затем на своем родном языке.
У Сан был хороший взгляд на ретро.
— Спасибо.
Когда он отвернулся, я опустился на сиденье и попытался расслабиться. Как гласит старая пословица, терпение — это, без сомнения, добродетель, но я не мог расслабиться. Я чувствовал, что на меня напали муравьи. По дороге я увидел дым, поднимающийся над бамбуковыми изгородями, скрывавшими небольшие поселения коренных жителей. Но туземцы интересовали меня не так сильно, как их ополчение. Меня беспокоило полное отсутствие демонстрации со стороны сил безопасности. Каждый поворот дороги приносил страх перед блокадой полиции или отрядом бирманской армии. Кейт поймала мой тревожный взгляд, и я почувствовал, как она напряглась на своем месте. Его прежняя скромная манера поведения растворилась в теплых парах тропического воздуха.
«Вы до сих пор не сказали мне, что делать, когда доберетесь до Пэгана», — спросила она.
— Я посмотрю, смогу ли я убедить У Сан взять меня через границу через холмы.
— В Индию?
— Нет, в Бангладеш. Это немного ближе. Подумываю попытать счастья, пройдя угол под названием Палетва.
«Я действительно хотела бы понять, что все это такое», — сказала Кейт с большим кривым, слегка раздраженным вздохом. Вы говорите, что невиновны, но продолжаете убегать. Знаешь, я не ошиблась, когда упомянула о чемодане. Но, поверьте, вы не можете бежать до конца своих дней.
— Ты слишком много смотришь телевизор, — сказал я ему, заставляя себя смеяться. Я вообще не собираюсь бежать всю свою жизнь. Мне просто нужно уехать из Бирмы, вот и все.
— Это все ? — воскликнула она, наклонив голову и искоса глядя на меня. Конечно, мистер Морли, вас понять мне не по силам. Не думаю, что когда-нибудь пойму тебя.
Примерно в 15:30 мы увидели мутные коричневые воды Иравади. Пэган раскинулся через широкую медленную реку посреди пустынной равнины, которая гигантской полосой протянулась через центральную Бирму. Джунгли и рисовые поля Тази и Мейктила были далеко. Насколько хватало глаз, здесь все было выжженной землей.
Заброшенные храмы и белые пагоды составляли фантастическое целое. Около пяти тысяч памятников и руин покрывали плоское пространство, как куски перевернутой шахматной доски, создавая нереальную, мрачную и вневременную атмосферу.
Только У Сан казался совершенно невосприимчивым к грандиозному характеру зрелища. Он медленно двинулся по извилистой дороге, которая вела к реке. Узкие рыбацкие лодки беспрерывно курсировали между двумя берегами Иравади.
«У меня мурашки по коже», — прошептала Кейт благоговейным тоном человека, входящего в священное место. Я видел сотни фотографий, гравюр, иллюстраций. Но когда это перед тобой в реальности !
Я не могу не задаться вопросом, как это было девятьсот лет назад, когда Анаурата правил этой империей…
Она начала качать головой, охваченная таким волнением, что не могла продолжать говорить.
— Да, говорю, и в 1287 году прибыл Хубилай-хан. Он разграбил столицу, и это все, что от нее осталось.
— Но все эти заброшенные развалины не мертвы, — продолжила Кейт, восстановив свою речь. У них такая богатая история.
