— Какое прекрасное место, не правда ли? — заметил за моей спиной голос, ударение которого могло произойти только из королевства Ее Милостивого Британского Величества.
Замерзшее лицо пистолета застряло у меня в пояснице.
— Безусловно, — сказал я. Судя по форме ствола вашего пистолета, я предполагаю, что вы собираетесь застрелить меня из Smith & Wesson Model 39. И, если бы я осмелился, я бы даже зашел бы так далеко, что поспорил, что вы этого не сделаете.
— Замечательная проницательность, оценил это мой собеседник.
Другой человек, голос которого я еще не знал, издал саркастический взрыв смеха.
«Что вы хотите, — спросил я, скромно пожав плечами, — может не надо угрожать, вам нужно поработать своими мозгами.
Двое мужчин перестали смеяться.
«Я надеюсь, что вы проявите такую же проницательность, когда дело дойдет до сотрудничества», — сказал мужчина с британским акцентом, толкая меня вперед ударом своего оружия.
Очевидно, он не был новичком. Малейшая оплошность, и я был бы пристрелен, сомнений не было. Внезапно, несмотря на привлекательность своего местного колорита, Гонконг — и, в частности, район Темпл-стрит — просто потерял в моих глазах много очарования.
Я все еще держал небольшую бумажку между большим и указательным пальцами. Когда я проходил через дверь, мне удалось уронить его на пол, не будучи замеченным моими ангелами-хранителями.
Smith & Wesson от British Accent все еще был прислонен к моей пояснице. Я не мог не думать об огромной кровавой дыре, которую снаряд проделал бы в моем теле при малейшем нажатии пальца на спусковой крючок.
«Я надеюсь, что ты еще не слишком вспотел», — сказал он, издав короткий сухой смех.
Определенно, это должно быть шутка.
— Нет, пока нет, — ответил я. Но сегодня я насытился парной. Поверьте, я не собираюсь снова ступать в хаммам.
«Нашему другу хватает юмора», — крикнул он своему приятелю. Но я подозреваю, что он будет смеяться недолго.
Я так и не увидел, как выглядят мои новые знакомые, и попытался слегка повернуть голову. Но едва я двинулся с места, как «British Accent» сильно ударил меня по лицу. У него было кольцо на мизинце, и при ударе резной камешек вонзился в основание моей шеи.
«Ты не можешь двигаться без разрешения, мой друг», — посоветовал он мне ледяным голосом.
Его чувство шутки не могло устоять перед влажной жарой. Тон его замечания пах садизмом, грубой жестокостью. Я чувствовал себя все менее и менее непринужденно.
Рука без кольца с толстыми волосатыми пальцами пересекла мое поле зрения. Затем он пинком открыл дверь и вежливо пригласил меня пройти мимо. Маленькая деревянная табличка, написанная от руки, сообщила мне, что мы идем в сауну. Это было так же приземленно, как и тревожно. Не имея выбора, я вошел. За нами закрылась тяжелая, практически неприкосновенная дверь.
Наконец-то мне было дано увидеть лица моих счастливых товарищей. Ноги раздвинуты, «британский акцент» все еще держал меня под прицелом. Ее взгляд, прикованный ко мне, не предвещал ничего хорошего. Он был типичным колонизатором, изображенным на фотографиях Эпиналя: в белоснежном льняном костюме и старинном полосатом галстуке в стиле английских школ. Он, несомненно, воображал, что его безжалостный взгляд укрепит его позицию силы, и я не сделал ничего, чтобы его обмануть. Не желая вызывать у него подозрений, я старался выглядеть как можно более напуганным. Но при этом я изучил его угловатые черты лица и его серые глаза, теплые, как ледник. Мое наблюдение завершилось, я был уверен, что никогда раньше не встречал этого человека.
Его очаровательный друг был мне неизвестен. С раздавленным носом, ушами наподобие капустных листьев, у него была голова вышибалы или бывшего боксера. Он был примерно на пятнадцать сантиметров ниже другого, и короткого массивного телосложения. Я сразу понял, что это тот человек, на которого нельзя наступать.
«Британский акцент» нарушил молчание.
— Расслабься, мой мальчик, и сядь.
Его ухмылка открыла мне сверкающие зубы, на которых была золотая коронка. Это были совсем не та улыбка, которые я ожидал найти у человека, которому, должно быть, было удобнее на хоккейном поле, чем в чайной.
