Китаи и Крассус появились через пару минут. Крассус занялся беседой с Максом, чьи жалобы только набирали громкость и красочность — и искренность.
Макс действительно терпеть не мог таурга.
— Анаг был вежлив, но рассказал очень мало, — тихо сообщила Китаи. — Но некоторые из других воинов поблизости оказались менее дисциплинированными. Они рады, что мы приближаемся к передовой. Они рады, что они смогут увидеть битву и показать себя в бою.
— Напомни-ка мне, Дуриас, — сказал Тави. — Разве канимы не имеют обыкновения отправлять импульсивных молодых идиотов в тыловые районы именно для того, чтобы не подпускать имеющих такой характер близко к настоящим боевым действиям?
— Так точно, это достаточно распространено, — ответил Дуриас. — Идея заключается в том, что они перебесятся. Когда-нибудь.
— Тогда как ты объяснишь поведение Анага? — спросила Китаи. — Он кажется вполне разумным.
Дуриас пожал плечами.
— Может быть, он взятый.
Тави покачал головой.
— Скорее всего, кто-то назначил молодого, но компетентного подчиненного, чтобы прикрыть грехи некомпетентного старшего офицера.
Он прищурился, глядя в хмурое зимнее небо, с которого уже начали падать редкие снежинки.
— У меня есть предположение получше. Тарш каким-то образом получил слишком высокое звание для своих знаний и умений. Во время настоящей войны это приведет к большим потерям среди солдат, поэтому Мастер Войны Ларарл засунул его на позицию, где его некомпетентность не помешает военным действиям, будучи ответственным за банду горячих голов, которых нужно сдерживать. Возможно, он выразил сожаление, что вынужден лишиться талантливого молодого офицера ради обуздания большинства из них, но не может их оставить совсем без присмотра.
— Это было бы возможно, если бы пост находился посреди какой-нибудь дыры, — парировал Дуриас, — но это их единственный стратегически важный порт, Капитан.
— Верно, — согласился Тави, — до того момента… до того момента пока Молвар не превратился в середину какой-нибудь дыры.
Дуриас нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
Тави поднял руку в знак молчания, как он делал, когда его рассуждения приводили к каким-либо пугающим выводам.
Голова Китаи резко повернулась к нему, глаза сузились, взгляд сфокусировался.
— Чала?
Тави покачал головой.
Дуриас нахмурился и обвел взглядом их обоих.
— Что-то не так?
— Я надеюсь, что ошибаюсь, — произнес Тави, — но если я… у нас неприятности.
Он посмотрел на Китаи.
— Мне нужно поговорить с Варгом.
Она встала и без единого слова выбежала.
— … и даже она не должна делать этого с тобой, независимо от того сколько денег или мешков в этом участвуют.
Макс орал на спокойно лежащего Стейки и Новые Ботинки и пинал таурга. Судя по реакции животного, с этим же успехом он мог бы пинать камень.
Крассус положил руку на плечо кипятившемуся брату и произнес:
— Честно говоря, Максимус, ты действительно это принимаешь слишком близко к сердцу. Тебе нужно взглянуть на это с другой стороны.
— У меня волдыри и зажатые мышцы в местах предназначенных только для прикосновения красивой женщины, — угрюмо сплюнул Макс, — в последние три дня я прикусывал язык так часто, что теперь при выдохе сам собой получается музыкальный свист. И я точно знаю, что запах никогда не выветрится из моей брони.
Он сузил глаза и посмотрел на Стейки и Новые Ботинки.
— Так с какой, скажи точно, другой стороны на это можно посмотреть?
Крассус воспринял это серьезно и предложил.
— Если это все, то этот рожденный воронами зверь дает полное право жаловаться.
Макс удивлённо поднял брови, и выражение его лица стало как у человека, который размышляет над новой мыслью.
Китаи вернулась с Варгом спустя минуту.
— Алеранец, — рыкнул Варг. — Как тебе Шуар?
— Холодный и ровный. И мои люди не питают любви к таургам, — ответил Тави.
— Как и все здравомыслящие существа, — согласился Варг, и сел на корточки, в неофициальной позе среди канимов.
Он бросил флягу с водой Дуриасу, который небрежно её поймал, открыл и стал пить в канимской манере, плеская воду в рот, не прикасаясь к ней губами. Потом Дуриас бросил её обратно каниму с кивком благодарности.
