Поэтому, прежде чем ноги Инвидии успели удариться о землю вслед за плечами, Амара повернулась и прыгнула ввысь, призвав Цирруса подхватить её в воздухе.
Ноги Амары были примерно в семи футах от земли, когда она почувствовала руки, как каменные жернова охватившие её лодыжки через мягкие сапоги.
В отчаянии она призвала Цирруса нести её с еще большей силой, вытащила из пояса свой стальной кинжал и замахнулась, чтобы вонзить его в противницу с молниеносной, ослепительно быстрой яростью выработанного тренировками инстинкта.
И всё же, какой бы стремительной она ни была, королева Ворда была быстрее.
Она выпустила одну из ног Амары и широко растопырила пальцы бледной руки.
Амара успела понять, что рука королевы была ещё мокрой от крови Ладьи, когда остриё кинжала пронзило ладонь королевы в центре.
Её реакция была не больше, чем если бы Амара воткнула нож в землю.
Без всякого выражения, кроме постоянной концентрации, королева Ворда вывернула запястье, нож ещё торчал в её ладони, и выхватила его из руки Амары.
Амара пнула её одной ногой, пытаясь вырваться из по-прежнему крепкой хватки королевы, пока они, хотя и медленно, продолжали подниматься над внутренним двором, но руки Ворда были нечеловечески сильными.
Ее чуждые глаза сверкали ещё ярче, королева Ворда карабкалась вдоль тела Амары, перебирая руками, и Амара почувствовала с горячими вспышками колющей боли, как остриё кинжала два раза вонзилось в её плоть.
Затем словно железный прут сдавил ей горло, и в глазах у неё потемнело.
Амара боролась изо всех сил, тщетно пытаясь замедлить падение в штопор.
Она увидела стены Цереса, стремительно несущиеся на неё, и в последнем импульсе неповиновения призвала Цирруса, чтобы каждой оставшейся в ней унцией силы обрушиться вместе с ней на грубый камень.
А потом — ничего.
Амара очнулась из-за удушья, поскольку вода сочилась в ее нос. Она закашлялась и попыталась поднять руки к лицу, но не смогла ими пошевелить.
В ее теле болел каждый сустав и мышцы, и она была ужасно голодна. Она покрутила головой из стороны в сторону и осознала, что она практически полностью погружена во что-то жидкое и теплое.
Ее глаза панически расширились, когда ее мысли заполнили воспоминания о телах покрытых мерцающим кроучем, тело напряглось и задергалось в попытке выбраться на свободу.
Ее руки сгибались, но не могли двинуться в сторону, а ее ноги были плотно сжаты вместе. Боль жгла ее бицепсы и бедра, а теплая жидкость накрыла ее с головой, когда она еще глубже в нее соскользнула.
— … ее голову из воды, пока… — раздался женский крик.
Звук полностью прервался. Затем кулак ухватился за ее волосы и вытянул ее из теплой жидкости.
— … предупреждал меня, что она скоро очнется! — Прозвучал раздраженный мужской голос.
Рука, державшая ее за волосы, продолжала тянуть, и вдруг она перевалилась через какой-то скользкий бортик и упала на твердый, холодный камень.
Амара откашлялась от воды, если только это была вода, прочищая нос и легкие и легла задыхаясь, оглушенная и обессиленная последствиями исцеления водными фуриями.
Она оглядела себя и обнаружила, что руки связаны по бокам, а ее ноги связаны в бедрахи лодыжках.
Она была одета, хотя ее обмундирование полностью промокло.
— С возвращением, графиня, — прозвучал голос Инвидии. — Какое-то время мы за вас волновались.
Жужжание королевы Ворда показалось Амаре сверхъестественным.
— Но не я.
Амара тряхнула головой, сморгнула воду из глаз и взглянула на них.
Если она как можно скорее не покажет им свое неповиновение, холодный воздух глубокой ночи вытянет тепло из промокшей одежды и оставит ее дрожащей и замерзшей.
И тогда, подумалось ей, неповиновение будет менее убедительным.
Инвидия сидела на стуле, который был принесен из одного из соседних зданий. Она выглядела отвратительно.
Под ее глазами были темные круги, и ее кожа была с глубоким, болезненным оттенком шафрана. Ворд-паразит с ее груди исчез.
Из оставшихся после него отверстий, похожих на маленькие разверстые рты, сочилась жидкость, лишь отдаленно напоминающая кровь.
— Инвидия, — сказала Амара. — Внешность соответствует внутреннему содержанию. Вероломная, подлая, мелочная.
