— Почему так, мастер охоты? — прорычал Варг опасно спокойно.
Маркус повернулся лицом к нему, не дрогнув.
— Потому что предпочел бы оставить за спиной мертвого дурака, чем живого врага, сумевшего научиться на своих ошибках. В будущем я сочту за любезность, если меня не станут использовали в темную для тех уроков, которые я и без того уполномочен дать.
Варг обнажил клыки в другой версии канимской улыбки.
— Отрадно видеть, что мы поняли друг друга. Моя лодка ждет, чтобы вернуть вас на ваш корабль, Валиар Маркус.
— Так точно.
Варг склонил голову и шею в алеранском стиле.
— Тогда иди своим путем, и хорошей охоты.
— И вам, сэр.
Маркус едва успел повернуться к двери, как та открылась и вошел тощий каним красноватого окраса, слишком мелкий для его расы.
Без предисловий он обнажил горло перед Варгом и сказал:
— Приближается сильный шторм, мой вождь. У нас чуть меньше получаса.
Варг встретил это сообщение рыком и кивком головы отослал моряка. Он поглядел на Маркуса.
— Лодке не хватит времени отвезти вас и вернуться, — сказал он. — Похоже, вам придется остаться еще на какое-то время.
— Сэр, — прорычал Насаг.
В его тоне было предостережение, подумал Маркус. Не так уж сложно оказалось просчитать причины его осторожности.
Маркус пришел к непосредственному заключению, что он не слишком счастлив оказаться в ловушке на чужом корабле во время шторма, с разгневанным молодым офицером под боком, все еще не отошедшим от полученного урока.
— Носовая каюта, — сказал Варг.
Хвост Насага дернулся в жесте, который Маркус опознал как жест удивления. Но младший каним быстро справился с собой и выпрямился.
— Центурион, — прогрохотал он, — прошу вас пройти со мной. Было бы лучше убрать вас с дороги, чтоб моряки смогли сделать свою работу. Мы приложим все усилия, чтобы вы чувствовали себя комфортно.
Маркус с восторгом было подумал, что в данном случае "комфортно" было синонимично с "легко дышалось". Но довольно быстро вспомнил, что у каним была своя точка зрения, отличная от алеранской.
Он последовал за Насагом на палубу Чистокровного. Вся обшивка корабля была покрашена в черный, чего никогда бы не случилось с алеранским судном.
Фактически, строго наоборот. Алеранские корабли, как правило, белили.
Это улучшало обзор команде, когда они работали ночью, а особенно во время непогоды, когда оставалось всего несколько источников света. Черное дерево вокруг производило мрачное, траурное впечатление, что, безусловно, смотрелось внушительно, особенно вкупе с черными парусами.
Ночное зрение канимов, однако, далеко превосходило алеранское. Скорее всего, они не испытывали никаких проблем с работой в ночное время суток, вне зависимости от того, в какой цвет был выкрашен их корабль.
Насаг проводил его к каюте на носу корабля — одной из наименее престижных, как знал Маркус.
На парусных судах ветер, как правило, дует с кормы, и любой, кто бы ни оказался с подветренной стороны, получал представление обо всех ароматах на корабле — а там много чего было.
Дверь в каюту была низкой, высотой едва ли с Маркуса, но вместо того, чтобы просто войти, Насаг остановился и постучал — а затем стал ждать, пока дверь откроется.
Когда створка распахнулась, за ней оказалась совершенно не освещенная темная каюта без окон.
Тихий голос спросил:
— Чем мы можем служить, сын Варга?
— Этот алеранский мастер охоты находится под защитой Варга, — сказал Насаг. — Мой господин приказывает тебе охранять его, пока он не сможет вернуться к своим людям после шторма.
— Будет сделано, — ответил голос. — Он может войти, сын Варга.
Маркус, изогнув бровь, посмотрел на Насага.
Каним мордой указал на каюту.
— Ваши покои, центурион.
Маркус посмотрел на темный дверной проем, затем на Насага.
— И здесь я буду в безопасности, так?
Уши Насага дернулись от изумления.
— Больше, чем где бы то ни было еще на этом корабле.
Одной из наиважнейших вещей, которые алеранцы узнали о канимах, в основном, благодаря Принцепсу, было то, что для канимов язык тела играл куда более важную роль, чем для людей.
Слова могли не значить ничего, но позы и движения играли роль куда более надежного индикатора подлинных намерений. Как следствие, не стоило показывать воинам-волкам признаков физического страха, если не хочешь, чтоб тебя, например, съели.
