– Вы же в своих стреляли, гады!
– Дурак ты, Велчер! Народ объединился против изгоев. Он получил единого врага. А революционеры и прочие шизофреники приобрели тайную организацию, которая находилась под секретным управлением центра. Спокойная и прогнозируемая война. Что еще может пожелать Метрополия?
– Лавакрон, к примеру.
– Угу. Правительство смотрит в будущее.
– Ты сказал, что вы держались во втором эшелоне, и все сходило с рук. Почему в Танго вышло не так?
– Система решила от нас избавиться. Впереди маячил Лавакрон, антропоморфы теперь были не нужны. Нам не подогнали транспорт, заблокировали в джунглях. «Форекону» удалось выбить всю ячейку. Я остался один. Хотел отомстить. Но меня вывезли в тыловой «арриал» и спрятали. Последний год перед Лавакроном я провел в психушке. Знаешь, что это такое, когда на ночь тебя пристегивают к кровати? Стоит только вспомнить, как из моей глотки лезет пена!
Мой враг предстал в новом свете. Мне пришла в голову мысль, что Шакс не вполне вменяем. Но я не увидел в его глазах тень безумия. Только ненависть.
– И вот теперь, в Прайде, мне говорят, что паромщик Велчер – ветеран «Форекона». Представляешь, каково мне было это узнать?
– Шакс! Ты сам – звено системы. Я тоже. Чего не устраивает? И если для нас обоих Метрополия – враг, то резонно было бы объединиться, а не выяснять отношения.
– Даже если так, то все равно в твоем лице я вижу армию, которая уничтожила мою группу. И хочу рассчитаться. Жажду. Я засыпаю и просыпаюсь с мечтой, что вот этими пальцами выдавливаю твои глаза.
– Ты похож на слишком разумную мышь, которая, даже осознавая собственный статус вредителя, все равно грызет мышеловку, куда умудрилась попасть.
– Не отрицаю очевидного факта, но это дела не меняет.
Я крякнул с досады. Шакс был прав на все сто: действительно, то, что он – дебил, совершенно не меняло положение вещей. Или кто-то умело настроил его медцентр так, что флюиды злобы не давали человеку дышать. В любом случае оставлять за спиной такое чудовище для меня было рискованным. Я поднялся, хрустнул шейными позвонками.
– Дальнейший разговор считаю непродуктивным. Все нужное сказано. Предлагаю решить вопрос немедленно. Ты и я. Голыми руками, без оружия. Кто останется на ногах – прикончит соперника без лишних сантиментов.
Шакс согласно покачал головой и, безмятежно повернувшись ко мне спиной, начал разминаться. Похоже, он ничуть не переживал насчет того, что на него могут напасть сзади. Я невольно залюбовался его спокойствием. ВРАГ. Настоящий враг, достойный. Хм, без оружия – это я хватил. Рога бы ему отломать, тогда бы мы были на равных. Но ничего. Сейчас и отломаю. Через минуту упражнений главарь южан спросил:
– Ты готов, Велчер?
– Вполне.
Он резко юркнул вниз со сметающей подсечкой. Шустрый теленок. Я еле успел отскочить. Шакс попытался боднуть меня в живот рогами, но я встретил его выпад ударом локтя сверху. Южанин откатился в сторону и через мгновение оказался на ногах. Он двигался в широкой классической стойке, похожий на большого жука–носорога. Руки, рога, массивный костный вырост на лбу – куда его бить? Все перекрыто. Шакс опять нацелился подцепить меня под колено, но сделал это слишком явно, и я был начеку. После ложного замаха он резким крюком чуть не засадил мне кулаком в печень – мне удалось подставить предплечье. Я вошел в клинч и попытался ткнуть лбом ему в лицо, но попал в роговой вырост и сам чуть не вырубился. С полузажмуренными глазами у меня получилось хлестнуть его ладонями по ушам. Он взвыл от боли, а я добавил короткий прямой в лицо. Мы отскочили друг от друга. Шакс размазал по губам кровь, хлещущую из раздробленной переносицы. Из левого уха тоже потекло – похоже, что лопнула перепонка. Я, может, и выглядел лучше, но перед глазами скакали темные круги. Не подавать виду! Он купился на мой отвлекающий выпад ногой в пах и пропустил резкий джеб, которым я разбил ему еще и нижнюю губу. Южанин начал сдавать! Мой хук справа должен был поставить точку в нашем поединке, но Шакс из полусогнутого положения ухитрился зарядить мне навстречу апперкот. Вложился всем телом, с доворотом корпуса. Его кулак встретился на противоходе с моей нижней челюстью, моя голова мотнулась, как детская погремушка, и на этом все кончилось. Я даже не почувствовал удара затылком о твердый грунт, когда рухнул, словно подрубленное дерево. Это был полноценный нокаут, означавший по условиям нашего поединка смерть.
