— Вот ты и нашел вопрос, достойный вождя.
— Так ответь!
— Может, ты хочешь вина? Или поесть? У нас впереди долгая ночь.
Торза шумно вздохнул и повернулся, глядя в темноту. Оранжевый свет очертил крупный нос, лоб и густые брови, торчащую короткую бороду и руку, что тянулась к ней. Он попросил:
— Ответь мне хотя бы на этот. Вопросов еще много.
Шаман прислушался к темноте. Он хорошо воспитывал своих младших — в шорохах степи не было слышно ни шагов, ни дыхания мальчиков, но Патахха знал — они всегда рядом и поймают каждое движение.
Поднял над коленом правую руку, отводя в сторону локоть, пошевелил пальцами, еле видными в свете костра. И за рукой возникла фигурка. Мелко и деловито перебирая ногами, младший обежал сидящих и склонился перед Торзой, протягивая ему кувшинчик, пахнущий терпким вином. Младший, чье имя шаман забрал и сжег в костре, когда его привезли, спустив с лошади, как тючок с барахлом, и он встал на кривые ножки, открывая рот и хлопая удивленными глазами. Большими и круглыми, как у степного сычика. Если бы Патахха был воином и брал свою жену, каждую ночь, этот совеныш был бы рожден его семенем…
Он отпил после вождя, вернул кувшинчик младшему и тот исчез.
— Твой вопрос, непобедимый Торза, требует ответа не от меня. Думай над ним, пока младшие соберут нам ужин. Можно ли выбирать за того, кто… — спрашиваешь ты. Ответь мне — а можно ли выбирать за любого?
Патахха встал и поклонился, указывая на костер поодаль. Там черные тени мальчиков ставили на расстеленную шкуру тени плошек с овощами и тени чаш с холодной водой.
— Что за вопрос, — за спиной шамана раздался удивленный голос вождя, — не просто можно, нужно выбирать, если они слабее и не могут сами. А она моя дочь, и дочь амазонки, она рождена для власти, и — избрана. При чем тут все?
Опускаясь на старый ковер у костра, Патахха хмыкнул. Поставив на колени плошку, стал медленно есть, захватывая щепотью томленые в золе мягкие овощи. Торза сел тоже и, поглотав ледяной воды, взял другую плошку.
— Смотри, как хорош наш мир, вождь. Сколько радости живет в нем и без нас. Наверное, когда все мы умрем, не только ты и я, но и все племя, а может быть, все всадники, цари, рабы, охотники и пахари, то птицы не перестанут петь, а облака все так же будут идти по небу, куда им прикажет ветер. Разве это не радость, вождь?
— А что же тут радостного? Смерть одного — привычное дело, но если не станет людей — зачем тогда это все? — Торза обвел пахучую темноту рукой и облизал пальцы.
— Ты летаешь там, где летают орлы. Видишь жизнь не одного человека, а сразу всего племени. И смерть племени волнует тебя. Потому что ты ее прозреваешь. Но если б тебе полететь выше, там, куда не долетают птицы, что увидишь ты? Поймешь ли, что твои заботы созданы только твоей высотой? А на высшей высоте они вовсе другие…
— Это ты у нас для мыслей о небе и нижнем мире, шаман. А мой долг думать о моем народе.
— Да, — подтвердил Патахха, вытер редкие усы и обтер руку о подол замшевой рубахи, — потому ты ко мне и бежишь, через степь. Потому что мои мысли выше твоих. Ты поел?
— Благодарю тебя…
У ручья заблеял баран и вскрикнул почти человеческим голосом. Из темноты появились черные тени мальчиков, забегали, попадая в жаркий колеблющийся свет, ставя обок натянутой сети свои барабаны. И когда Патахха, медленно напившись вина из небольшого бурдючка, отодвинул его и встал, мальчики, по одному подходя к сети, уже несли от ручья и складывали на вытоптанную траву куски мяса, текущего черным. К запаху костра примешался тяжелый тревожащий запах сырой крови.
— Встань рядом, непобедимый Торза. Сегодня ночью ты пойдешь со мной искать судьбу своей дочери. Сам.
…Дикий кот вышел на охоту сразу после заката. Он не стал таиться в засаде, потому что в его угодьях прошел первый летний пожар, и мелкая живность покинула его царство — широкий луг у реки и три пологих холма. Краем воды кот прошел через чужое царство, которое отвоевал у него когда-то старый соперник с оборванным ухом. И прокрался мимо холма на ничейные земли, куда никто из зверей охотиться не ходил. Слишком часто там вспыхивал ночью нездешний огонь и чужими были приходящие из пустоты звуки. Но кот был голоден, а его самка кормила котят в норе под сваленным деревом. И он рискнул, — его мир состоял из реки, холмов и самки с котятами. И в нем должна быть еда.
