Однако Воислав угадал это движение за миг до того, как его совершил Молодец; заблокировав мечом десницы сразу и вражий клинок, и копье, он присел и нанес укол в ноги воина в центре. Тот, защищаясь, опустил щит и, радостный, занес меч, видимо, полагая, что Воислав совершил ошибку. И тут ему в предплечье прилетел клинок Данилы. Удар пришелся хорошо, на последнюю четверть клинка, «слабую сторону», потому что ей почти невозможно принимать удары, зато лучше всего получается их наносить.
Меч Данилы рассек стражнику руку пониже локтя, рухнул ниже в бок, прикрытый кольчугой, но ребрам все равно досталось знатно. Булгарин вскрикнул и вывалился из строя, его место занял воин, стоящий позади, которому Воислав мгновением ранее снес наконечник копья.
Воин, до этого бившийся против Молодцова, с рыком бросился на него, забыв про строевой бой и прочие условности. Данила еле успел поднять меч над головой (клинки со звоном скрестились), пнул ногой в ответ, вроде достал, и получил ребром щита в грудь. Молодцов отлетел на пару метров, легкие свело от боли, но он смог увидеть, как булгарин повалился с подрубленной ногой. Спасибо Воиславу!
Данила расправил плечи и смог вдохнуть, значит, ребра вроде целы, а на боль некогда обращать внимание. Он бросился на помощь батьке, с прыжка рубанул в уже изрядно треснутый щит. Меч с хрустом проломил дерево и увяз. Данила что есть сил дернул оружие на себя, притянув стражника. Молодцов кинжалом отбил его меч и смог освободить свой. Откуда-то сбоку прилетело копье, Данила успел поставить под удар плечо, а не шею. Наконечник больно уколол тело, но кольчугу, кажется, не пробил. Искоса упал меч Воислава и перерубил напрочь древко. Молодцов тут же атаковал снова серией, сверху и снизу, но окончательно превратил в кучу щепок щит булгарина могучий удар Воислава. И эти щепки тут же полетели в лицо Даниле. Он увернулся, увидел, как батька поймал секиру врага, загнал свой клинок в вырез на лезвии. Варяг, напрягшись, чуть довернул ее. Кинжал Данилы будто сам, обернулся в руке обратным хватом, и он пронзил предплечье булгарина, не пожелавшего отпустить свое оружие.
Справа на Молодцова наскочил булгарин без щита, обережник отбил несколько ударов, поглядывая, как там держится батька. Воислав вновь неожиданно оказался рядом. Стражник отшатнулся, Данила резко сократил дистанцию, ударил мечом, враг парировал, а Молодцов резанул его по запястью кинжалом. Добавил оголовьем меча в подбородок, после того как вражий меч выпал из ослабевшей руки.
Данила крутанулся на месте как раз тогда, когда над ухом что-то вжикнуло. Звук, хорошо знакомый тем, кто слышал, как летят стрелы. Последний из стражников, закрываясь щитом, отходил от Воислава, предпоследний лежал у ног варяга и не шевелился. Вроде хорошая новость не улучшила настроения Даниле, потому что за последним стражником возвышалась темная громадина всадника на лошади, а за ним еще нескольких. На этот раз они не стремились напасть, а, привстав на стременах, спокойно выцеливали обережников.
И стрела, пролетевшая близ Данилы, предназначалась не ему, а Воиславу.
– Батька! – крикнул он.
– За спину, – приказал Воислав, – по щелчку, зигзагом, как зайцы.
Молодцов понял, но вот уж не думал, что сам окажется в роли зайца. Заскрипели оттягиваемые тетивы.
– Давай! – крикнул Воислав.
И они с Данилой прыгнули в разные стороны и снова наискось по улочке приблизились к всадникам. Две стрелы, предназначавшиеся Воиславу, он отбил сам. Мечами! И подошел почти вплотную к конникам, но те не приняли боя: развернули коней в сторону и отъехали назад, но и отступая, умудрились метнуть стрелы! Молодцов пригнулся, оперенная смерть пролетела выше над головой, но рядом упали еще несколько стрел по-другому – навесом. Впереди опять образовалась толчея – это к всадникам прибыло подкрепление.
Стоящие первыми конники убрали луки и вытащили клинки, подняли лошадей на дыбы. Воислав бесстрашно кинулся под копыта. У одной лошади ему удалось подсечь ноги, та с обидным ржанием повалилась на стену, придавливая всадника, но за ней оказались трое конных лучников, уже оттянувших тетивы. Воиславу увернуться было некуда, и что самое обидное, Данила никак не мог прикрыть своего батьку: ни щитом, ни телом!
