– А что рядом с городом кузницу разорили, самого кузнеца ограбили, в рабство увели, это нормально? – не выдержал Данила.
Чем заслужил укоризненный взгляд Воислава, но сам посадник не рассердился.
– Так за городом. Я Вакуле не раз предлагал в город перебираться, он отказывался. А что кузнецы колдуны да со всякими кромешными силами якшаются, об этом всем известно. И сам посуди, Воислав, ну что мне делать? Гридней в лес послать? Так тати на честный бой не выйдут, будут прятаться в лесах, да еще ловушки у них всякие имеются. Вот представь, наступит гридень в снег, а ему штырь деревянный ногу пропорет, что ему дальше делать? Калекой-баяном по рынку ходить? Целый гридень ногу потеряет из-за какого-то кузнеца и шайки разбойников!
– Эта шайка людей в округе убивает который год.
– Да знаю я… руки у меня не доходят, вот как снег сойдет, возьмусь за них.
Ага, а до вина руки доходят, и до девок, даже Данилу зацепила барышня, что вино им приносила.
– А с Деяном как быть?
– Если твой батька захочет, он может в любой момент его на поединок вызвать. Только его в городе сейчас нет, насколько я знаю, – беззаботно сказал посадник и отпил еще вина.
Данила красноречиво посмотрел на Воислава: «И кто был прав?»
– И все-таки с Шишкоедом надо что-то делать. Добра они награбили немало, ты думаешь, это понравится городским? – твердо сказал Воислав.
– Ну сейчас что ты от меня хочешь? Дать тебе лаек, чтобы в лесу побегать, я могу.
В дверь постучали.
– Батька, – обратился гридень к посаднику, – тут к тебе Гаврош, боярский сын.
– Занят я.
– Он говорит, как раз по твоему делу он и пришел. Еще говорит, ему Воислав с обережниками нужен.
– Вот оно что?! Тогда зови.
Данила не успел удивиться, как в комнату вошел Гаврош, в небедной одежде, рука у него висела на перевязи. Он еле заметно кивнул обережникам, встал перед посадником.
– Ну говори, с чем пришел? – сказал тот.
– С бедой, батька. Сварожьи дети и мой дядька Деян заговор замыслили. Они хотят убить Воислава, а потом Вече собрать, чтобы старшина в городе только из сваргов был. Для этого они и татей Шишкоеда наняли, кузнеца Вакулу в полон взять.
– Что я говорил! – воскликнул Молодцов.
– Не шуми, – очень тихо сказал Воислав, и Данила сразу притворился тенью. – Где они сейчас, гридень, ты знаешь?
– Где-то на сварожьем капище, на полдень за туровой рощей.
– Не так далеко от Копытной горы, – потерев подбородок, сказал Воислав. – Показать сможешь?
– Нет, они сами уехали, меня оставили из-за руки. – Гаврош все время говорил тихо, почти бубнил себе под нос, на присутствующих в комнате старался не смотреть, будто натворил что-то постыдное.
– Погоди, Воислав, – остановил посадник, – то, что ты сейчас говоришь, ты на суде подтвердишь?
Гаврош помолчал немного, а потом отрицательно мотнул головой. Даниле пришлось рот руками закрыть, чтобы не сказать все, что он думает об этом… парне.
– А зачем ты тогда сюда пришел? – озвучил его мысли Воислав.
– Потому что дядька мой поступает не по Правде, и я его хочу уберечь от этого.
– А людей мирных убивать и в полон угонять – это по Правде?
– Пока еще никого не убили, и дядя мой не хотел этого. Его и жреца ведьма на все подбила.
– Какая ведьма?
– Не знаю, как ее зовут, в городе ее кличут «одноглазой», она вон и к посаднику заходила, должен он ее знать. Ведьме зачем-то твой человек нужен, вот он. – Гаврош показал на Данилу.
– Ничего себе, – сказал Молодцов.
– Думаешь, ты с той ведьмой встречался? – спросил батька.
– И не раз, только у нее вроде на месте оба глаза были.
– Гаврош, а как же она меня убить хочет?
– Не знаю, что-то задумала она хитрое, я не слышал.
– Что ж, от ведуньи любой пакости можно ожидать. Что теперь скажешь, княжий человек, беда стучится в ворота.
Посадник молчал, по виду ему ничего не хотелось делать, но надо, а ну как до бунта дело дойдет, тогда и теплое место уйдет из-под ног, а то и голова. Владимир беспорядка на своей земле не любит.
– Слушай, – прервал его думы батька обережников, – чего тебе самому голову ломать. Дай мне пяток людей, которые сами вызовутся. Я возьму то капище и всех жрецов и боярина тебе притащу. Добычу, что возьмем, по чести поделим.