Вместе с их семьей в Монреаль прилетел и Руперт Аллен. Он умело справлялся с организацией насыщенной и суматошной программы официальных мероприятий. Однако однажды вечером его совершенно неожиданно вызвали в «люкс» к Грейс и Ренье. Когда Аллен туда прибыл, Грейс под руководством двух мрачных докторов уже клали на носилки. Ее беременность приняла нехороший оборот.
Аллен поехал вместе с Грейс в больницу и не отходил от нее ни на шаг, пока больничный коридор наконец не привел их к операционной. Княгиня рыдала. Она сама первоначально решила, что Ренье останется в отеле вместе с детьми, однако теперь хотела, чтобы он был подле нее. «За все годы, что я знал ее, — вспоминал позднее Аллен, — я никогда не видел ее столь опечаленной». Грейс протянула с каталки руку и не отпускала пальцы старого друга до тех пор, пока ее не отвезли в операционную. Рассказывая эту историю, Аллен сам не раз ронял слезу.
Операция, которой подверглась Грейс, среди врачей известна как запоздалый аборт. Ею завершилась шестая беременность Грейс за одиннадцать лет. Ребенок, мальчик, был мертв в ее чреве на протяжении более месяца. Врачи сказали, что она больше никогда не будет иметь детей.
Глава 24
Пока пьеса не сойдет с подмостков
В начале шестидесятых годов английский журналист Алан Уикер привез в Монако съемочную группу, чтобы снять фильм о его счастливых и богатых обитателях, однако в конечном итоге оказался втянут в беседу с группой недовольных жителей, рисовавших ему далеко не идиллическую картину: шум, пыль, иностранцы, рост цен… Монте-Карло, жаловались они, уже далеко не та привлекательная открытка с видом процветающего оазиса. Руритания[29] превращалась в сплошную строительную площадку. Утопавшие в садах, прекрасные старые виллы постепенно уступали место строительным кранам, которых в княжестве стало уже больше, чем пальм. Казалось, что все обитатели лишались вида на море. Глядя на выросшие словно грибы после дождя многоэтажные башни, Уикер решил, что это место заслуживает нового имени — Средиземноморский Манхэттен.
Ренье III был главным вдохновителем этой железобетонной оргии и за годы своего правления до неузнаваемости изменил лик княжества. Рецепт князя, по которому можно было добиться процветания для своих владений, довольно прост: расширение туризма и привлечение с помощью налоговых льгот новых предпринимателей. И то и другое предполагало массовое строительство, необходимость прорыть тоннель и засыпать море. Когда супруг Грейс принимался за свои планы, пытаясь набить максимальное количество народу на квадратные футы своего карликового княжества, он напоминал ребенка, увлеченно играющим с набором Лего. Временами могло показаться, что его Его Светлейшее Высочество считает железобетон едва ли не главным украшение Монако.
Ренье не скрывал своей гордости, когда ему в финансовых и строительных приложениях в шутку присвоили титул Князь-Строитель — «Le Prince Batisseur». Ссора Ренье в 1962 году с де Голлем лишила французских граждан налоговых льгот, предоставляемых княжеством, и поэтому Его Высочество был вынужден расширить географию своих поисков с целью привлечения неплательщиков со всего мира. В шестидесятые годы бегство от налогов в развитых странах приобрело массовый характер. В Лихтенштейне, Панаме или же на Каймановых островах вам было достаточно повесить медную табличку на двери адвокатской канторы. В Монако, согласно княжескому указу, вы обязаны были купить или снять настоящее, а не фиктивное жилье. Именно поэтому столица Лихтенштейна Вадуц до сих пор мало чем отличается от альпийской деревушки, в то время как небоскребы Монако полностью оправдывают сравнение с Манхэттеном, данное ему Аланом Уикером.
Нельзя сказать, что в Монако вообще не существовало никаких налогов. Ежегодный правительственный бюджет, который покрывал расходы и доходы княжеской семьи, главным образом формировался за счет специального налога с продаж и сделок, а также различных налогов на доходы с предпринимательства. Однако граждане и жители Монако не платили подоходного налога начиная с 1868 года, и именно этот факт способствовал притоку переселенцев. Одним из новоприбывших в шестидесятые годы толстосумов стал Сэм Каммингс — один из крупнейших в мире торговцев оружием. Этот американец владел складами вооружений в США и Британии, однако избрал Монако в качестве штаб-квартиры для своей «Интерармко». Отсюда Каммингс поставлял базуки, винтовки и даже реактивные истребители «Вампир» таким деспотам, как Трухильо, Сомоса, Сукарно, Тито и Каддафи (Каммингс предпочитал иметь дело с диктаторами потому, что, как он сам объяснял, «у них есть чувство порядка и они вовремя расплачиваются за поставки»). Каммингс, по крайней мере, действительно поселился в Монте-Карло и вел отсюда все свои дела. Однако в том-то и заключалась скандальная сторона княжеской политики по привлечению новых беглецов, что в 60–70 годы многие из них и не думали там селиться. Фасады новых многоэтажных домов украшали солярии, террасы и апартаменты с видом на море, однако задняя часть здания, как правило, представляла собой бетонные соты, состоящие из крошечных, темных одноэтажных квартирок. Уважающий себя предприниматель вряд ли бы решился обосноваться в столь убогой клетушке. Теоретически все эти квартирки предназначались для жилья. В действительности же это были эквиваленты медных табличек Лихтенштейна. Что касается солнечных квартир с видом на море, то чаще всего их владельцы жили здесь лишь в течение нескольких летних недель «Мертвые души» были и остаются пресловутым «скелетом в чулане» в устроенном князем Ренье райском уголке для неплательщиков. По мнению Руперта Аллена, именно это обстоятельство сделало Монако попросту невыносимым. Сам Аллен одно время подумывал о том, чтобы перебраться в Монако. Там ему было бы легче выполнять обязанности пресс-секретаря, а заодно он платил бы меньше налогов. Однако, побывав однажды зимой в вымершем городе-государстве, Аллен отказался от этой затеи. «Я чувствовал себя нестерпимо одиноким, — признался он в 1983 году американской журналистке Линде Макс. — Несколько раз мы с Грейс ходили в кино, и я вкусно ел. Но ведь этого недостаточно».
