Книготорговец из Флоренции - страница 22
Бурные страсти кипели не только в литературных кругах Флоренции, но и на ее политической арене. Не успел папа обосноваться в Санта-Мария Новелла, как в октябре 1434-го город взволновало прибытие другого значительного лица: из ссылки вернулся Козимо Медичи.
Как роды Колонна и Орсини тягались за власть над Римом, так за власть во Флоренции на протяжении предшествующих десятилетий боролись несколько богатых и влиятельных семейств, по большей части старые купеческие роды – Альбицци, Ручеллаи, Строцци. Политик хвастался, что Флорентийской республикой управляют «тысячи людей», однако на деле власть принадлежала кучке богатых семейств. Лишь десять процентов граждан, имеющих право избираться, действительно получали должности. Это достигалось манипуляцией с системой жеребьевки, когда имена тянули из кожаных сумок, – своего рода лотерея, в которой таинственным образом одни имена выходили снова и снова, а другие – никогда.
Однако в 1420-х силу начал набирать менее выдающийся клан, Медичи. Они происходили из замка в Муджелло, гористой области к северу от Флоренции, и считали себя потомками рыцаря, который служил Карлу Великому, воевал с лангобардами и прогнал из Тосканы великана[124]. Если сей доблестный рыцарь и впрямь существовал, не все его потомки оказались столь же славными. В 1300-х многие из них перебрались во Флоренцию, где стали известны как мелкие ростовщики и люди буйного нрава: между 1343 и 1360-м пятерых членов семьи осудили за убийство, а в 1373-м шестого, прадеда Козимо по имени Кьяриссимо, обвинили в убийстве крестьянина, однако дело было прекращено за отсутствием доказательств. Затем они принялись враждовать между собой, и в 1377-м некий Никколо Медичи был убит собственным дядей.
Медичи не играли заметной роли во флорентийской политике до 1378 года, когда Сальвестро Медичи, отец убитого Никколо, поддержал восстание так называемых чомпи – беднейших работников суконного производства, которые ненадолго захватили власть и объявили его своим спасителем. Двумя десятилетиями позже Антонио, дальний родственник Сальвестро, тоже попытался участвовать в политике, но менее удачно – его обезглавили за покушение на жизнь главы конкурирующего рода, Альбицци. За двадцать лет вне политики Джованни ди Биччи Медичи, образец осмотрительности по сравнению со своими необузданными предками, сколотил капитал за счет банковского дела и торговли шерстью. К тому времени как в 1429 году Джованни скончался, оставив дела в надежных руках двух своих сыновей, Козимо и Лоренцо, нувориши Медичи сравнялись богатством и влиянием с древними и более известными фамилиями, вроде Альбицци.
Благодаря ловким интригам, не говоря уже об огромном богатстве, к началу 1430-х Козимо, в ту пору сорока лет с небольшим, получил контроль над городскими финансами и внешней политикой Флоренции. Альбицци приготовились нанести ответный удар. Согласно Веспасиано, в 1433 году Никколо Никколи предостерег Козимо, своего близкого друга, что того ждет дурной год. Сведения исходили от некоего монаха, жившего вместе с благочестивыми собратьями в гористой местности неподалеку от Лукки. Монах этот брал у Никколи греческие манускрипты и, по словам Веспасиано, «имел от Бога великий дар предсказывать будущее». Монах предупредил Никколи, а тот сообщил Козимо, что его либо убьют, либо вышлют из города[125].
Осуществилось второе, хотя дело чуть не дошло до первого. В 1433 году Ринальдо дельи Альбицци обвинил Козимо в том, что он подкупает чиновников, вмешивается в выборы и для собственной выгоды затягивает разорительную и непопулярную войну с соседней Луккой, поскольку средства на войну республика занимала у него. Когда в 1433 году было избрано правительство, недружественное к Козимо, его по требованию Альбицци взяли под стражу и заключили в башню Палаццо делла Синьория. Там он пробыл много месяцев, в то время как враги требовали его казни. Лишь ценой крупных взяток избранным членам правительства он был освобожден и – во исполнение пророчества – выслан в Венецию.
Многочисленные друзья Козимо остались ему верны. Веспасиано видел, как Никколи отправил изгнаннику письмо, при многих людях громко, так что все его слышали, поручив гонцу: «Отдашь письмо Козимо и скажешь ему: Никколо говорит, что власти каждый день творят столько глупостей, что стопы листов не хватит их описать»
