Книга японских символов. Книга японских обыкновений - страница 46

А вообще-то собаки у японцев совсем не скандальные. Это они у своих хозяев так научились по причине их национального характера. И как они лают — тоже очень редко можно услышать. При встрече на улице они не рвут поводок, не лезут с объятиями, поцелуями и обнюхиваниями, но только слегка наклоняют морду вниз, сдержанно приветствуя друг друга.

Правда, известно мне и исключение из этого общего правила. Для того, чтобы дойти до него, мне понадобилось взобраться по специальному приглашению на довольно высокую гору. Хорошим шагом часа два дорога занимает. А на вершине горы живут художники. Лет двадцать назад их сообщество закупило там землю по причине ее дешевизны и отдаленности от городских глупостей. Ваяют, рисуют, лепят, живут «по-людски». Я встал рано и добрался туда еще до обеда. И внутренне ахнул, поскольку все там было не так, как в «нормальной» Японии: улицы не метены, асфальт дыбится, люди вполне себе веселы и одеты вовсе не с иголочки. Некоторые даже навеселе. В общем, вполне узнаваемая родная сторона. И такая ностальгия меня одолела тогда от этой похожести… Отчасти и потому, что собаки бежали за мной и лаяли, лаяли, лаяли… Счастье?

У «нормального» японского крестьянина не было в хозяйстве коровы и, потому он не считал ее своей кормилицей-поилицей и не испытывал по отношению к ней никаких особенно теплых чувств. Отсутствие привычки к скоту настолько вошло в японскую кровь и плоть, что разводить коров было запрещено и европейцам, прибывшим в страну во второй половине XVI в. — японцам казалось, что от коров и их мяса с молоком «воняет» (обращаю внимание, что сказать по-японски «воняет рыбой» — нельзя).

Однако в древности дело обстояло несколько иначе. В отличие от последующих эпох в начале периода Нара скотоводство все-таки получило некоторое развитие, поскольку государство предпринимало определенные усилия для поощрения разведения коров.

Сравнительно широкое распространение разведения коров в эпоху Нара было непосредственно связано с волной переселенцев с Корейского полуострова в VII–VIII вв. Они обеспечили страну не только квалифицированными кадрами для разведения коров, но и для производства молочных продуктов (коров разводили не столько «на мясо», сколько «на молоко»). Изданный в правление Момму в 700 г. указ о производстве сыра был адресован прежде всего этим переселенцам. Поскольку молочные продукты входили в диету буддийских монахов, некоторые монастыри также держали коров.

Однако следует иметь в виду, что потребление молока и молочных продуктов (сыр и кефир) было в период Нара привилегией весьма ограниченного круга лиц — прежде всего придворных и монахов. Таким образом, молокопродукты были товаром «престижной экономики». В значительной своей части они использовались в качестве лекарства или же «пищевой добавки». Доставка молока непосредственно к государеву столу находилась под контролем Аптечного ведомства. Ежедневно к государеву столу доставляли 2 литра 300 миллилитров молока, которое, как было сказано в инструкции, следует кипятить и подавать охлажденным.

Производство молочных продуктов осуществлялось главным образом благодаря наличию специальных государственных пастбищ, расположенных во многих провинциях. Крестьянам, занимавшимся там скотоводством, вменялось в обязанность доставлять ко двору сыр. Эта практика продолжалась по крайней мере в течение двух столетий, однако официальные документы свидетельствуют о том, что сыр мог доставляться нерегулярно, а его качество зачастую оставляло желать лучшего — властям приходилось наказывать провинившихся. При этом продажа коров в частные руки была ограничена — это нанесло бы ущерб основному виду сельскохозяйственного производства — выращиванию риса. Кроме того, сами крестьяне не были особенно заинтересованы в разведении скота ввиду крайне ограниченных наделов, которыми они обладали. Эта незаинтересованность хорошо видна на данных более позднего времени, когда с развитием частного землевладения часть государственных пастбищ переходит в частную собственность, то эти территории превращаются в возделываемые поля, а выпас коров прекращается. Уже в период Нара зафиксированы случаи, когда по требованию крестьян государственные пастбища переводятся в категорию обрабатываемой земли. Так, согласно сообщению за 716 год, два пастбища в провинции Сэццу были отданы местным крестьянам «для прокорма» — по сравнению с мясом и молоком с единицы площади можно получить намного больше «рисовых» калорий.