– И злая судьба распорядилась так, что вы… стали состоять из двух половин?
– Да, скованные цепью ядра сделали свое дело, но это случилось не на полуострове. Это случилось здесь. Когда мы наводили понтонные мосты, корабли противника обрушили на нас град скованных ядер, которые, как вы, должно быть, знаете, используются для разрушения такелажа. Но они стреляли ими по нам, и одним из таких выстрелов я был разрезан пополам как раз в том месте, где куртка соединяется со штанами.
– Я все же не могу понять, каким образом одна половина вашего тела оказалась похороненной здесь, а другая – в Шотландии?
– К этому я и веду. Это все из-за капитана О'Хулигэна, мы с ним были в одном отряде. Если вы человек разумный, то не нуждаетесь в моих пояснениях по поводу того, что О'Хулигэн – ирландская фамилия, а капитан Тимоти О'Хулигэн был не только урожденным ирландцем, но и невежественным папистом. Я же, по образованию и убеждениям, истинный пресвитерианец. Я верю в Жака Кальвина, Джона Нокса и Джинни Геддес. Это мой символ веры; и если вы хотите выслушать мои аргументы…
– Не теперь.
– Хорошо; так вот, что касается капитана О'Хулигэна, то мы с ним часто спорили; но он не внимал никаким доводам, ссылаясь единственно на свои убеждения, а если к этому добавить его невозможный характер, то не удивительно, что он постоянно выводил меня из себя. Один из моих предков сражался в осажденном Дерри, участвовал в битве на реке Бойн, и лично отправил на тот свет своей саблей трех неотесанных ирландцев. Я горжусь им, сказал я О'Хулигэну, я выпил кружку пунша в честь Вильгельма III, и воскликнул: «Lillibulero!» Вне всякого сомнения, после окончания осады между нами случилась бы дуэль, если бы один из нас не признал правоту другого. Но этому не суждено было случиться. В то же время, что я, он был разрезан цепью пополам.
– Он тоже похоронен здесь?
– Только половина – его проклятые ноги и колени, на которых он стоял, поклоняясь образу Ваала.
– А где похоронена вторая половина?
– Если вы уделите мне внимание и не будете перебивать, я расскажу вам все без утайки. Но… Черт побери! Вот они, идут сюда!
В мгновение ока верхняя половина капитана оказалась у подножия стены, и, перебирая руками, скрылась за стволом дерева.
В следующее мгновение я увидел пару ловких нижних конечностей, начинавшуюся сапогами, продолжавшуюся белыми лосинами и заканчивавшуюся ремнем, запрыгнувшую на стену и принявшуюся бегать по ней взад-вперед, словно сеттер в поисках куропатки.
Я не знал, что делать.
Тем временем голова Макалистера выглянула из-за дерева и заорала:
– Lillibulero! Господь да сохранит короля Уильяма!
Ноги мгновенно помчались на голос и постарались пнуть его, подобно как футболисты пинают мяч. Не знаю, сколько попыток было сделано, может две, а может три, но все это время верхняя половина Макалистера вопила «Lillibulero!» и еще кое-что о папистах, воспроизвести каковое мне не позволяет воспитание.
Несколько придя в себя от шока, и желая положить конец этой совершенно безобразной сцене, я сорвал трилистник, росший прямо у моих ног, подбежал к сражающимся половинам и приложил этот символ Святого Патрика к нижней половине. Она сразу же прекратился свои агрессивные нападения, неуклюже склонилась к растению, попятилась, все так же почтительно кланяясь, пока не добралась до стены, после чего с необычайной ловкостью перемахнула через нее и скрылась из глаз.
Оставшаяся половина шотландского капитана приблизилась ко мне на руках и сказала: «Я весьма благодарен вам, сэр, за ваше своевременное вмешательство». После чего, поднявшись по решетке ворот, вновь заняла свое прежнее место на стене.
– Вам следует понять, сэр, – сказал Макалистер, устраиваясь поудобнее, – что никакого физического воздействия на меня это не оказывает. Сапоги О'Хулигэна нематериалистичны, равно как и моя верхняя половина. Так что если я и испытываю некоторые неудобства, то они связаны с моими чувствами. Тем не менее, я вам благодарен.
– Он был раздражен вашими словами, – заметил я.
– Безусловно, сэр. Но я одержал над ним верх.
– А теперь, капитан Макалистер, если это происшествие вас не слишком вывело из себя, не могли бы вы любезно объяснить мне, как случилось так, что более благородная ваша половина оказалась здесь, а менее благородная – в Шотландии?
