Книга об отце (Ева и Фритьоф) - страница 27

Могут ли все детские воспоминания претендовать на достовер­ность, я не знаю. Но что такое сама достоверность? По мере того как мы становимся старше, жизнь в доме отца и матери, все круп­ные и мелкие события детских лет занимают все большее место в нашем сознании; воспоминания расцвечиваются под воздей­ствием всего примечательного, что произошло позже, и сливаются в одно целое с нашей последующей самостоятельной жизнью, лучше сохранившейся у нас в памяти. Свои и чужие воспоминания как бы дополняют друг друга. И вот появляется достоверность — не хуже других достоверностей.

Я слышала очень много рассказов о детстве и юности отца, и мало-помалу мне и самой стало казаться, что я была свидетель­ницей всей его жизни.

Как сейчас вижу его — вот он сидит и рассказывает. Вы­сокий лоб, изборожденный морщинами, когда он думает, раз­гладился, а голубые глаза — порой такие далекие — светятся лаской и доверием. Руки его оживают, а голос! В нем часто звучала глубокая тоска, но он мог быстро переходить и в ко­роткий отрывистый смех, такой характерный для него. Отец выглядел очень молодо, и поэтому нетрудно было себе пред­ставить, каким он был в те времена, когда, сдав экзамен на аттестат зрелости, а затем благополучно выдержав предвари­тельные зачеты в университете, встал перед выбором жизнен­ного пути.

В то время предварительные зачеты занимали целый год. Так было устроено для того, чтобы дать гимназическим зубрилкам после экзамена на аттестат зрелости возможность получше разобраться в собственных интересах, прежде чем учиться дальше. Фритьоф Нансен не принадлежал ни к зубрилкам, ни к тем, у кого все давно уже решено. Способности и интересы у него были разносторонними. Становиться просто прилежным муравьем он не со­бирался. Его влекли неизведанные дороги. Только приносить пользу казалось ему мало.

В школе его любимыми предметами были математика и фи­зика. Для человека талантливого, который к тому же успел дока­зать, что умеет решать задачи самостоятельно, в этой области таятся широкие возможности. Но и астрономия тоже его при­влекала. Бесконечность звездного неба еще предстояло исследо­вать, здесь было куда приложить силы. Геология и вопросы про­шлого Земли тоже занимали его. Порой природа будила в нем мечты художника, а впрочем, почему бы не стать писателем и не написать философские произведения, которые откроют но­вую эру?..

Столько путей открывалось перед ним, и все манили.

Одно было совершенно ясно: о профессии, закрывавшей ему доступ к свободной жизни дикаря, которую он привык вести в лесу и в горах, не могло быть и речи.

«Представляешь — путешествовать по неизведанным просто­рам, где еще не ступала нога человека!» — сказал он однажды своему отцу.

Адвокат Нансен сокрушенно покачал головой, слушая сына, на способности которого возлагал такие надежды. Хватит ли у него выдержки, чтобы сосредоточить все силы на чем-нибудь одном?

Вот Александр — тот совсем другой! Он пошел по стопам отца и решил изучать юриспруденцию. Это уравновешенный мальчик, а несчастье Фритьофа — слишком разносторонняя одаренность. Ничего еще не сделав, он мечтает о великих деяниях. Но есть ли смысл в увещеваниях?

Однако увещевания не остались безрезультатными. Они глу­боко запали в душу Фритьофа, он понимал тревогу своего отца. Но это будет его борьба, и он хотел бороться сам.

И вот, когда он так размышлял, мысль его набрела на зоологию. Вот наука, которая во всяком случае даст ему возможность сочетать работу с жизнью на природе. Он вспомнил и об известном зоологе Микаэле Сарсе, священнике с островка в Вестланне[47], ко­торый сделал значительные открытия в морских глубинах. Лучше всего спросить совета у профессора Роберта Коллета[48], выдающе­гося специалиста в этой области, а вдобавок доброго друга семей­ства Нансенов.

Коллет тут же вспомнил, что ему не раз уже предлагали отпра­виться на промысловой шхуне в Ледовитый океан, чтобы изучать животный мир во время охоты на тюленей. Вот подходящее дело для молодого спортсмена.

Фритьоф сразу загорелся. На другой же день он побывал у ка­питана Крефтинга на промысловой шхуне «Викинг». Они быстро договорились. Но «Викинг» был новым судном, и сперва полага­лось получить согласие пароходства. Адвокат Нансен уладил это. Он не сомневался, что сын покажет себя умелым парнем, который не будет обузой на борту.