Книга ароматов. Доверяй своему носу - страница 20

– Выходи за меня, – сказал он, взяв Лиду за руку.

Лида уткнулась в его грудь и расплакалась.

Потом все собрались на балконе, пили спирт, ели неизвестно откуда взявшиеся подсохшие конфеты помадки, смеялись, и вдыхали свежий весенний ветер, сладкий, пьянящий, несущий мир и новую жизнь.

Ноты: спирт, бинты, стерилизатор, горький миндаль, Солутан, старая бумага, сахар, пижма, помадка, весенний ветер, влажная земля.

Сладкие сочные финики таят во рту.

Я улыбаюсь солнцу и почти вприпрыжку иду по аллее. Финики заканчиваются, на пути огромные кусты рододендрона, в которые я ныряю с разбегу и фотографируюсь, фотографируюсь, хмурясь от едковатого запаха огромных гроздей цветов.

Мы перебегаем вечно пыльную и оживленную трассу, и порыв морского соленого ветра наполняет легкие. Мы бежим мимо сувенирных лавок с бусами из ракушек и поделками из можжевельника. Это все позже. А сейчас невероятная синяя гладь, крики чаек и масляный дымок, доносящийся из кафе. Мы садимся на теплые камни, и время замирает.

Сбросив пелену сна, мы отправляемся в тенистые улочки. Огромные невероятные цветы магнолии, я пробую понюхать каждый. Мое лицо в разводах желтой пыльцы. Этот пьянящий, манящий и отталкивающий запах. Я трогаю огромные кожистые листья, они пахнут масляной краской, дорожной пылью вечно живой трассы и специально созданным лично для меня ядом, вкусив который, я уже не могу разлюбить этот город.

Пестрые клумбы, солнечные блики в брызгах фонтана, зелень, прибитая легким дождем пыль и вечное счастье.

Как приятно политься летом из бутылочки посреди печально-холодной осени.

Ноты: финики, груша, солнечные ноты, рододендрон, можжевельник, ладан, соль, магнолия, листья магнолии, земляные ноты, смола.

Полина падала в белом густом тумане, и одновременно ей казалось, что она взмывает на высокой скорости вверх. Через какое-то время она окончательно потеряла чувство направления и успокоилась, в этот миг Полина рухнула в громадную корзину, наполненную только что постиранными белоснежными простынями.

– Вылезай быстрей, а то перестирывать придется, – сказала румяная женщина белом фартуке с оборочками и подала Полине руку.

– Где я? – спросила Полина осматриваясь.

Кроме огромной корзины с бельем и женщины имелся залитый солнцем луг, несколько чанов с водой, странное приспособление с валиками, и слышался шум реки.

– В прачечной, – ответила женщина и принялась выкручивать простынь, пропуская ту между валиками, как теперь разглядела Полина, старинного устройства. Она, как зачарованная, смотрела на повороты рычага, и в голове созрел следующий вопрос: «Когда я?» Однако, она подавила желание задать его.

– Не хочешь спросить, кто ты? – весело сказала женщина, закидывая отжатую простынь в корзину.

Никогда не стоит пренебрегать знаниями, подумала Полина и спросила:

– Кто я?

– Ты – новая прачка, – ответила румяная и подала Полине накрахмаленный белоснежный фартук.

Полина убрала руки за спину, не желая принимать фартук.

– Это какая-то ошибка, я не новая прачка, я… я…

Полина запнулась, пытаясь сформулировать, кто она, в процессе выяснив, что не знает этого.

– Я …, – решилась на еще одну попытку Полина и сникла, сев на траву.

– Ты прачка, там не ошибаются, – тихо сказала женщина, указывая пальцем в чистое светлое небо.

Полина взяла фартук и решила пока играть по правилам, предложенным ей.

– Я Серафима, – представилась румяная и горячо обняла Полину, словно та была ее вернувшейся из долго путешествия дочкой.

– Полина, – простонала, сдавленная в крепких объятиях, Поля.

– На, попей с дороги, – сказала Серафима и плеснула в жестяную кружку жидкость из большого белого цветка, растущего у одного из чанов.

Полина осторожно приняла кружку, наполненную прозрачной, как вода, жидкостью с едва уловимым сладковатым нектарным запахом. Она сделала глоток и ничего не почувствовала, словно выпила воздух.

– Вкуса немного, зато очень полезно при нашей работе, сил придает, – сказала Серафима, заметив замешательство Полины.

Серафима подошла к соседнему чану и позвала Полину.