— Но как город-то изменился, а, Сев? — горделиво воззвал к нему Сережка с переднего сиденья. — Ну, признай, признай — совсем ведь другим стал, правда? Красивым, ярким…
— Ум-мм… — неопределенно отозвался Сева.
Открылись автоматические ворота, и машина въехала во двор дома на Литейном проспекте.
Сережка жил один в большой, сильно запущенной и бестолково обставленной квартире.
— Развелся полгода назад, — сказал он, отвечая на немой Севин вопрос. — Оставил ей дом в Лисьем Носу, а сам вот… В общем так: у меня на сегодня еще стрелка забита. Вы располагайтесь пока, а потом я вернусь и поедем ужинать. Посмотрите на нашу клубную жизнь.
Сева отрицательно покачал головой.
— Знаешь, Серега, мы лучше…
— Понял, понял… — тут же подхватил Сережка. — Можешь не договаривать. От вас только что искры не летят. Сам-то я больше по блондам, но баба клевая, сразу видно. Трахайся сколько влезет. Завтра поговорим, как проснешься.
Ночью Сева вышел на кухню попить воды; Сережка сидел там, свесив голову над бутылкой виски и стаканом. Сева сел напротив.
— Понимаешь, Севушка, — сказал Сережка, будто продолжая только что прерванный разговор. — Все, вроде, пучком, а вот — не сходится. Ты вот приехал, напомнил мне о Климе, как он правила свои искал. Я про это сейчас часто вспоминаю. Неспроста, ох неспроста… — Сережка погрозил в пространство согнутым пальцем. — Он, Клим, понимал, что делал. Потому что без правил никуда. Жизни нет, смысла. Ты вот, к примеру, телку привез, потрахаться. Скольких я таких пережарил — не счесть. Сначала кажется: вот оно, настоящее, ради чего стоит… ну, и так далее. А потом смотришь: шиш с маслом. И с деньгами то же, и с делами, и со всем. Ты только не обижайся, я это не про твою конкретную любовь-морковь говорю, а вообще.
— Клим погиб на прошлой неделе, — сухо сказал Сева. — Въехал под грузовик.
— Да что ты? — удивился Сережка. — Тогда давай помянем. Возьми вон там стакан. Лед в холодильнике. Ну… и нашел он чего-нибудь?
— Не знаю, — пожал плечами Сева. — Может, и нашел. Давай…
Выпили, не чокаясь. Сережка хмыкнул:
— Ты, может, думал, что я со стула упаду или заплачу. А мне как-то пофиг, не знаю, почему. И должен бы загоревать, да не могу. Перед тобой-то чего притворяться?
— Отяжелел ты, Серега.
— Да и ты не полегчал…
Они помолчали.
— Серега, а Серега? — позвал Сева.
— Чего?
— Ты что, клад нашел? Откуда эти хоромы, Лисий Нос, тачка с холуем?
— Нашел… — невесело ухмыльнулся Сережка. — Клад духовный. Лет эдак десять назад сижу я, зубами стучу, думаю, как бы с голоду не подохнуть. И прибегает ко мне Витенька… помнишь такого? — с нами работал… ага, тот самый. Слушай, говорит, тут такое дело. Намыливают на центральном канале мексиканскую мыльную оперу под названием «Роковая страсть». Выйдет в мае. Ну, говорю, а я тут при чем? А при том, говорит, что клад твой сидит в настоящую минуту в баре гостиница «Прибалтийская», пьяный по самое не могу и ждет, когда ты его заберешь. Что такое, говорю? Да вот, говорит, приехал владелец прав этой самой «Страсти». Если, говорит, сейчас откупить эти права и одновременно с выходом сериала выпустить серию дешевых книжек в мягких обложках, то можно такие миллионы захапать, каких ты даже во сне из своих печек не выковыривал. Ну а я, ты помнишь, легкий на подъем был. Поехали, говорю, посмотрим. Приезжаем, значит, в гостиницу. И точно: сидит в баре не то испанец, не то португалец, не то буркина-фасо-доберманец. Как, говорим, насчет прав издания на великом и могучем? Это, говорим, поможет рекламе вашего сериала. Он подумал и говорит: что ж… Давай-ка выпьем, Севка.
Сережка налил, и они с Севой выпили.
— Ну вот. Что ж, говорит. За издательство на великом я, говорит, возьму двадцать пять кусков, а за могучего — еще двадцать пять. Деньги маленькие, а потому жду до завтрашнего утра, не позже, поскольку улетаю в свое Буркино-Пуэрто-Рикано. Принесете — ваше. Не принесете… ну и так далее. Вышли мы, а Витенька весь дрожит. Я, говорит, в жизни себе не прощу, если мы этот шанс упустим. Стали мы деньги искать. К утру наодалживали у разных бандитов — до июня под бешеный интерес. А дело было, как сейчас, в январе, только снегу дофига выпало, не то что теперь. Перевели сценарий с испанского. Сел я писать книжки.
