Сидя на подножке, Воронцов расстегнул планшет, вновь достал нужные листы карт. Только он один может сейчас принимать решения, исходя из точного, а главное – своевременного знания. И гораздо более современного стратегического мышления.
Дмитрий вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел. Достал из чемодана сверток с бутербродами, налил, согласно приказу наркома обороны, полстакана армянского коньяка. Выпил в два приема, закусил твердой, как фанера, колбасой с московским хлебом, закурил и опять обратился к карте.
Да, никто не знает сейчас, что происходит в этой полосе Юго-Западного фронта. Ни командующий Кирпонос, ни Генштаб, ни сам товарищ Сталин, которому положено знать все.
Рейхенау и Клейст думают, что уж они-то знают все на десять ходов вперед, но тоже ошибаются.
Судя по карте, в радиусе пятнадцати километров сейчас находится до двух десятков более или менее организованных групп наших войск, от рот до остатков полков. К вечеру их можно собрать. И тогда – ударить под основание немецкого клина, перерезать основную коммуникацию, а главное, под весь этот шум и гром можно попытаться окружить и уничтожить штаб 48-го корпуса. Вряд ли немцам тогда будет до продолжения операции. А такие отчаянные штуки довольно часто удаются именно в силу своей полной внезапности… Только нужен способный и решительный командир. Придется поискать. Вот, хотя бы здесь, где флажок с пометкой «33 ТД».
А под кронами вековых, двухобхватных сосен было совсем тихо и настолько спокойно, что даже странно представить, как в десятке километров отсюда сгорает в ожесточенных сражениях вера и надежда миллионов людей, будто война окажется короткой и победоносной, подойдут войска вторых эшелонов и на старой границе мы остановим немца и погоним его назад.
На самом деле враг уже глубоко вклинился в линию последних укрепрайонов и кое-где уже вышел к Днепру, и сдерживать его Юго-Западному фронту больше нечем.
…Впереди пылил по дороге броневик Воронцова, за ним «ЗИС-5» с четырьмя бойцами, доверху загруженный бочками с бензином. По расчету, оставалось не более шести часов, чтобы успеть организовать рейд, а сил пока не хватало. И с командиром неясно. Впрочем, майор Карпов получил все необходимые указания, заканчивает формирование ударной группы примерно в пятьсот штыков, и крови немцам он сегодня в любом случае пустит и попортит порядочно.
Машины свернули с большака. Просека была узкая, и, если б Воронцов не знал заранее, он вряд ли догадался бы, что тут недавно прошли танки.
Опираясь грудью на закраину люка, он внимательно всматривался в глухой и темный лес. Вот-вот можно ждать встречи с боевым охранением.
Интуиция не подвела. Метров через сто просека оказалась перегорожена толстым бревном, и, как только броневик остановился, на дорогу с двух сторон вышли люди с автоматами, в черных комбинезонах и серых танкистских гимнастерках.
А впереди шевельнулся куст боярышника, и Воронцов увидел за ним башню танка «БТ-7» с направленным прямо на него стволом пушки.
– В чем дело? – властно крикнул Воронцов. – Кто такие? Старший – ко мне!
Сцена была мучительно узнаваема, Воронцов наверняка видел что-то похожее в кино, только не мог вспомнить, в каком именно. Как будто сейчас это могло иметь какое-нибудь значение.
– Это я сейчас спрошу, кто вы такие! – С танка спрыгнул коротконогий, но удивительно широкоплечий человек и пошел навстречу, загребая носками сапог желтый песок. Левой рукой он придерживал болтающийся на длинном ремне немецкий автомат «МП-40». – Всем выйти из машины.
И тут увидел петлицы Воронцова.
Дмитрий не торопясь вылез наружу, за ним, с оружием на изготовку, лейтенант Долгополов и батальонный комиссар, которого Воронцов планировал назначить замполитом бригады.
– Что же вы замолчали, товарищ капитан? – медленно спросил Воронцов. – Станьте как положено, представьтесь, доложите.
Танкист нехотя подвинулся.
– Помначштаба 142-го танкового полка капитан Ковалев, товарищ… – Он не сразу разобрал, кто перед ним, комдив или комиссар, и только потом увидел звезды на рукавах. – Товарищ дивизионный комиссар.
