Но при всем при этом я все же считаю, что наш гость глуп, хотя бы потому, что автоматически реализует свои привычки, не давая себе труда задуматься, соответствуют ли они обстоятельствам.
Что касается нашего форта, Сехмет сказал, что место «очень плохое»: рядом большая река, и в случае нападения врагов дело наше безнадежно. Несмотря на самые тщательные расспросы, ничего сверх того, что он говорил Берестину, мы не узнали. И это тоже говорит о его ограниченности. Впрочем, это может быть следствием их общественного устройства, в котором ни я, ни Лариса, специалисты по истории и социологии, ничего толком не поняли. Словарного запаса у нас мало для серьезных бесед, отсюда и недоумения.
Во главе державы стоит как бы император, абсолютный монарх, но мера его власти не та, что, допустим, у российских императоров, – чем-то и как-то она ограничена.
Но, как я могу вообразить, их глава нечто среднее между европейскими королями эпохи абсолютизма и японским «тенно» времен сегунов. Есть у них еще советы старейших внутри каст и советы представителей каст, и власть их тоже велика, а также имеются отдельные военные органы руководства, вроде бы независимые от светской власти. И император у них не из высшей касты, как я понял, и сие тоже осложняет ему жизнь. И почти нет писаных законов, одни адаты, и система прецедентов, как в английском праве, и абсолютно непонятная экономика… Мрак. Да еще полное отсутствие того, что мы привыкли называть религией.
Надо сказать, все мы сейчас живем в предвкушении момента, когда наконец отправимся туда и на месте во всем разберемся. (Дай бог нашему теляти…)
Если попытаться воспроизвести их самоназвание, то ничего не получится. Начало – нечто напоминающее «Юунжлосскванги…» В переводе: разумные и достойные обитатели восточных и северных цветущих земель. И не менее.
Мы говорим проще – кванги. Бессмысленно, но хоть выговаривается за один раз. Наверное, придется в дальнейшем называть все, что можно, переводами или по аналогии, не будешь же каждый раз выдавливать из себя по полсотни жутко звучащих слогов. Здесь мы повторим ранний период земной географии. Кстати, вопрос – мы что, умнее предков или к языкам способнее? Запросто сейчас употребляем правильные названия, хоть Уагадугу какое-нибудь, хоть Йокнапатофа. А деды вместо Ораниенбаум – Рамбов говорили, вместо Хаапсалу – Гапсаль, и ничего. Или они просто ленивее нас были? Но я отвлекся. Наши друзья-потомки, Борис и Герард, так окончательно в себя и не пришли после кораблекрушения. Потерянные какие-то, безразличные. Понять-то я их понимаю. От белых отбился, к красным не пристал. Ситуация известная. Из-за забот наших и внимания им досталось гораздо меньше, чем надо было. Обидно, конечно. Вроде бы я попал назад лет на четыреста, а вокруг все только и спорят, что о земщине и опричнине, а на мои неприятности – ноль внимания.
Правда, Альба – другое дело. Она незаметно отдалилась от своих (и это их тоже задевает) и всеми силами адаптируется в нашем круге. Конечно, и характер у нее гибче, и желание есть прижиться в XX веке, и влияние Ларисы чувствуется (не всегда благотворное). Корнеев к этому спокойнее относится, а Герард психует. Считает ее предательницей, а может, просто ревнует. Женщины, они во все времена легко приспосабливались, и даже гордые римлянки вполне уживались с варварами, если приходилось… Ну, хватит об этом.
…Вопрос о поездке в местную столицу решен окончательно. Бурные дебаты вызвал отбор кандидатов. Хотели, конечно, все. Что невозможно в принципе. Путем закулисных интриг и открытых дискуссий решили так. Олег с Ларисой остаются. Следить за аппаратурой, развлекать гостей и при первой возможности отправить их на Землю к Воронцову. Заодно Корнеев (кибернетик) попытается помочь Олегу на базе самых современных представлений XXIII века понять, что же он такое открыл. А вдруг удастся помочь ребятам вернуться домой? Ну а мы трое, значит, едем. Маловато, но где больше взять? Я бы не прочь, чтобы лихой вояка Воронцов был с нами, но… Ежели что, так троим, четверым – одинаково ничего не сделать.
