Пен умолкла. Они шли в потоке торговцев, разносчиков, слуг, герольдов, и она молила Бога, чтобы не встретить никого из знакомых из тех, кто мог бы узнать ее, начать расспросы. Что будет она отвечать им? Что придумает? Еще, чего доброго, они могут встретить Майлза и его мать…
Ближайшее будущее было неясно, чревато опасностями непредсказуемо. Но о настоящем она обязана думать прямо сейчас: о том, как сохранить эти два невинных существа, которые утомленно прильнули к ней…
— Робин, — сказала она, — нужно сначала позаботиться о них. Я не знаю, с чего начать… Одежда, еда, ванна… Посмотри, какие они несчастные, жалкие. Не умеют говорить. У них даже нет слез.
Ее саму душили слезы. Она вдруг вспомнила, как умело вел себя с детьми Оуэн. Как настоящий отец.
Но ведь сейчас она настоящая мать! Мать двоих детей, отвечающая за их жизни, за их благополучие.
— Может быть, отвезти их прямо в Холборн к родителям? — предложил Робин.
— Нет, — решительно возразила Пен. — Они мои дети. Я не отпущу их от себя! — Она вгляделась в лицо рыжеватого мальчика и вдруг сказала:
— Уверена, что его имя Чарли. Чарлз.
Робин слегка вздрогнул и мысленно обратился к трезвомыслящей леди Кендал, матери Пен, с просьбой поскорее успокоить дочь и покончить со всей этой неразберихой, граничащей с помешательством.
— Что, если этого ребенка хватятся его родные? — спросил он.
— О чем ты говоришь, Робин? Они поместили его в настоящий ад! Не за его — за свои грехи.
Робин не мог не согласиться с ней и спросил о другом:
— Но как ты сможешь помогать принцессе, Пен, с двумя детьми на руках? И где собираешься держать их? У себя в покоях? Чтобы все во дворце узнали? И Майлз Брайанстон тоже?
— Он так или иначе скоро узнает, — сказала она. — А пока пришли ко мне, пожалуйста, Пиппу, если увидишь. И прикажи подготовить лошадей и коляску, на чем везти детей. Я, пожалуй, все же отправлю их с Пиппой и со служанкой в Холборн, сама же останусь с принцессой, как советовал Оуэн, и дождусь результатов его действий.
— Ты доверяешь ему?
— Абсолютно, — твердо сказала она. — Кроме всего, то, что он собирается сделать, соответствует его интересам. И он человек слова.
Последняя фраза позволила Робину задать еще один вопрос:
— Ты любишь его?
На этот раз Пен не ответила. Вместо этого повторила:
— Найди Пиппу, Робин. Детей я пока возьму к себе в комнату. Эллен знает, как с ними обращаться. Я же сразу отправлюсь к принцессе и расскажу о плане Оуэна.
Как хотелось Робину, чтобы все прошло удачно, но только без участия этого человека! Увы, о таком приходилось только мечтать.
— Дай я понесу Чарлза, — сказал он, беря из рук Пен рыжеголового мальчонку, который отнесся к перемене рук с таким болезненным безразличием, что Робину захотелось плакать.
Когда Робин уходил из комнаты Пен, куда они добрались без всяких происшествий, она напутствовала его словами.
— Если найдешь Пиппу, можешь вкратце сообщить ей, почему она застанет меня не одну.
— Думаю, она не особенно удивится, — сказал Робин, вынимая из кармана нетронутый носовой платок и вытирая им два детских носа. — Твоя сестра всегда ожидает от тебя чего‑то необычного. И, честно говоря, я тоже.
Пен рассмеялась, ей вдруг стало легче: напряжение, сковывавшее тело со вчерашнего вечера, ослабло. Она кивнула в сторону детей:
— Ты их не узнаешь, когда мы с Эллен вымоем их как следует и приоденем.
Окончив вытирать детские носы, Робин разогнулся и со стесненным видом взглянул на сестру.
— Мы все так виноваты перед тобой, Пен. Но откуда мы могли знать?.. Простишь ты нас когда‑нибудь?
— Да, — ответила она сразу и, уже взяв колокольчик, чтобы вызвать Эллен, добавила:
— Все выглядело очень странно и казалось невероятным с самого начала, я понимаю. А вы поступали так, как считали нужным, в моих же интересах. Только при этом ошибались.
Эти слова натолкнули Робина на мысль о том, не может ли он ошибаться в своем мнении об Оуэне д'Арси и нужно ли было ему вмешиваться в Их отношения с Пен. Но он тут же оправдал себя тем, что делал это ради ее же пользы.
— Я разыщу Пиппу, где бы она ни была, — сказал он, направляясь к двери.
