Ее глаза показались ему еще больше и ярче, когда она проговорила:
— Он поцеловал меня, Робин. Понимаешь? Прямо в губы, как будто мы старые друзья. Или… или…
Она чуть было не добавила «или молодые любовники» и подумала, что это звучало бы искреннее и правдивее. Вместо этого Пен сказала тоже вполне искренне:
— Не могу представить, почему ему вздумалось поухаживать за мной. Я его никогда раньше не видела. — Она затушевала смущение от сделанного признания легким смехом. — Если бы он не назвал меня по имени, — продолжала она, — я подумала бы, что он спутал меня с нашей Пиппой. В конце концов, она у нас на выданье, а не я.
Робин молча согласился с этим и, хотя вполне симпатизировал своей младшей сводной сестре, не мог не сказать самому себе, что вполне понимает незнакомца и, будь на его месте, поступил бы точно так же. Однако его интересовало сейчас продолжение истории: что было дальше? Как ответила Пен на этот по меньшей мере странный, если не оскорбительный, поступок? Судя по тону, она не придала или не захотела придать ему какого‑либо серьезного значения, расценив как эмоциональный взрыв или просто чудачество. Но отчего тогда у нее такое оживленное похорошевшее лицо? Так странно блестят глаза? Похоже, она не собирается рассматривать поведение незнакомого мужчины как жестокую обиду и просить Робина вступиться за нее и смыть оскорбление кровью.
Он спросил:
— Кто же этот человек? Ты знаешь?
— Я уже говорила, что встретилась с ним впервые. Может, ты заметил его, когда спускался с лестницы, а он поднимался, чтобы следовать за мной?
Робин нахмурился, раздумывая. Нет, он не мог припомнить ничего похожего. Хотя она ведь и не сказала, как тот выглядит. Впрочем, у него, наверное, должно быть имя. Или он был в маске и не изволил представиться?
— Будет лучше, — сказал он, продолжая хмуриться, — если ты откроешь мне, как его зовут.
— Ох, конечно! Как я не сообразила сразу? Он сообщил, что его зовут Оуэн д'Арси.
Вот как… Робин повернул голову в сторону зала, разглядывая гостей. Хотя при всем желании не смог бы отыскать среди них Оуэна, поскольку никогда не видел его. Значит, он здесь? Что ему нужно от Пен? Хотя…
— Ты его знаешь? — спросила она, устремляя взгляд туда же, куда и он, и нигде не находя того смуглого стройного мужчину, кто так бесцеремонно вторгся в ее жизнь.
— Да, — ответил Робин. — Но очень немного.
И это не было ложью, потому что, никогда с ним не встречавшись, он знал кое‑что об Оуэне д'Арси — во всяком случае, о том, для чего тот прибыл в Англию. Знал по той простой причине, что сам занимался чем‑то похожим. Справедливее сказать, пытался заниматься — поскольку честно признавался себе в том, что не может идти ни в какое сравнение с мастером своего дела д'Арси, прославившимся, как ему рассказывали, в качестве тайного агента в разных краях, но никогда не попадавшимся, а потому и не разоблаченным. Робин на этой стезе был еще совсем новичком.
— Мне кажется, он не англичанин, — сказала Пен. — Хотя трудно понять, почему я так решила. По‑английски он говорит совершенно свободно, без иностранного акцента. И все‑таки в нем есть что‑то не совсем английское.
— Ты не видишь его сейчас в зале? — спросил Робин.
Она отрицательно мотнула головой:
— Нет. Да разве в такой толпе различишь кого‑нибудь?
Сказав так, она тут же поняла, что говорит не правду: если бы тот находился в зале, она бы узнала его. Выделила среди всех остальных. Потому что он был из тех, кто выделялся — внешностью, статью, хладнокровным достоинством… «Не много ли ты напридумывала?» — прервала Пен собственные мысли.
— Похоже, твоя свекровь направляется в нашу сторону, — заметил Робин.
Он прекрасно знал, как Пен относится к леди Брайанстон и что чувства их взаимны; кроме того, не очень хотел продолжения разговора об Оуэне д'Арси, дабы собеседница не уловила, что его тоже интересует этот человек. Правда, отнюдь не из‑за того, что осмелился поцеловать его сводную сестру.
Пен сжалась, лицо у нее утратило живость.
— Мне не о чем беседовать с ней, ты ведь знаешь, Робин.
— Хотя бы обменяйтесь любезностями.
— Мы уже сделали это в самом начале вечера. Больше не хочу.
