По‑прежнему он не видел ее в толпе снующих повсюду гостей, зато обратил внимание на герцога Нортумберленда, который только что появился среди тех, кто окружал принцессу.
Подойдя туда, Робин в первую очередь дружески улыбнулся худощавой и бледной, скромно одетой девушке, которая ответила застенчивой улыбкой. Было заметно, что она чувствует себя не в своей тарелке, с надеждой посматривая на дверь и явно желая поскорее уйти из зала.
Робину стало жаль ее. Он всегда испытывал это чувство при встрече с ней, потому что, неоднократно бывая у герцога Суффолка, имел возможность становиться свидетелем того, как несчастная Джейн, его дочь, страдала от материнского обращения: от постоянных замечаний, попреков, вечного недовольства. Сейчас он, на положении старого друга, нежно обнял ее за плечи, на что она, непривычная к проявлениям нежности, благодарно улыбнулась.
Нортумберленд, отвлекшись на минуту от беседы, остановил на Робине свой жесткий и, как всегда, высокомерный взгляд, который несколько смягчился, когда он спросил:
— Хотите что‑то сказать мне, Робин?
— Если ваша светлость сможет уделить внимание моей персоне, — непринужденно ответил тот.
Робин научился еще от своего отца, Хью Бокера, ныне графа Кендала, искусству никогда не трепетать перед богатством или положением окружающих. Он не боялся подобных людей и не льстил им, что принесло ему уважение и искреннюю симпатию как юного короля Эдуарда, так и его Тайного совета.
Герцог Нортумберленд согласно кивнул и отошел от принцессы, приглашая Робина следовать за собой.
Пен снова торопливо шла по коридору в направлении библиотеки, ее юбки с фижмами развевались, чуть не задевая стены. Она была уверена, что Робин постарается задержать свекровь разговором, и потому почти не опасалась вмешательства. Кроме того, в ней бушевала дерзкая беспечность, как ни странно, связанная, как ей казалось, с недавним знакомством с этим необычным и тоже дерзким человеком по имени Оуэн д'Арси. Если кто‑нибудь из Брайанстонов застанет ее за рассматриванием бумаг в ящиках у Филиппа — что ж, пускай… Она их не боится. И никогда не боялась.
Войдя в библиотеку, она первым делом заперла изнутри дверь и только потом выдвинула один из ящиков. В основном там были счетные книги, и она уже собралась уложить их на место, когда ее взгляд упал па одну из них, с пометкой «Год 1550‑й». Перелистав страницы, она дошла до «месяца июля» и стала искать записи, относящиеся к дню, когда родился ее ребенок: наверняка там должны быть фамилии повивальных бабок — им же выплачивали денежное вознаграждение. Фамилии, как и все до одной женщины, которых нанимала леди Брайанстон, когда у нее на четыре недели раньше начались родовые схватки, были ей совершенно незнакомы. Она пыталась найти хоть одно имя, за которое можно было бы зацепиться, чтобы попробовать затем размотать весь клубок, но продолжала натыкаться на неизвестные имена и на суммы выплат без указаний, за какие именно услуги.
В кончиках пальцев покалывало, словно она касалась не мягких листов бумаги, а острых булавок или иголок. Что с того, если она не знает записанных здесь женщин, но ведь кто‑то может знать кого‑либо из них? И значит, нужно иметь у себя этот список. Конечно!..
Не задумываясь о последствиях, она вырвала лист из книги, сложила и опустила в маленький вышитый кошелек, подвешенный на золоченой цепочке к поясу. После чего уложила счетные книги на место, задвинула обратно ящик, заперла дверцу шкафа и покинула библиотеку.
Теперь, когда у нее в кошельке был документ, который могли обнаружить и отнять, когда было что скрывать, она уже не чувствовала себя так спокойно, как несколько минут назад. Ведь тот, кто найдет этот листок двухлетней давности, сразу сообразит, что просто так, шутки ради, подобные вещи не похищают, не прячут у себя на теле. Теперь ей нужно быть особенно осторожной и ничем не возбуждать подозрение.
Очутившись в который уже раз на верхней галерее, она сразу обратила внимание, что гул голосов сделался намного тише, а когда, наклонившись над перилами, посмотрела вниз, увидела, что гости поспешно покидают зал, отдавая слугам распоряжения отыскать их карету, коня или баркас.
