Был чудесный день, весна вступала в свои права, и даже становилось жарко. Я стояла на углу, любуясь пальмой, и вдруг сообразила, что не знаю, как доехать до дома на автобусе. Я никогда этого не делала. И я не могу дойти пешком. Наш дом расположен за городом на двадцати акрах земли — до него много миль от школы. Ну вот, даже когда мне плохо и я хочу сбежать из школы, я и то не могу этого нормально сделать.
Я достала из рюкзака мобильный и позвонила маме.
— Ты можешь приехать забрать меня? Я на углу Пэлм-Драйв, рядом со школой.
— Сейчас подъеду, — ответила она, не уточняя, в чем дело.
Солнце било мне прямо в лицо. Я вдруг спохватилась, что сегодня утром не протерла лицо увлажняющим лосьоном от солнца. Потом громко рассмеялась. Какое это теперь имеет значение! Я умру слишком скоро, чтобы волноваться из-за опасности рака кожи.
Когда мама подъехала за мной, вид у нее был почти бодрый.
— Я ведь сказала, чтобы ты не волновалась. Я говорила это вполне серьезно.
Я не ответила. Мама была явно не в себе — видимо, сказался стресс. Я обречена, а она не может с этим смириться. Я включила приемник погромче, чтобы она не могла со мной разговаривать.
Когда мы приехали, папа был уже дома, говорил по телефону. Увидев меня, он положил трубку и подошел ко мне.
— Послушай, Мими, — сказал он, — ты не должна так расстраиваться. У нас все под контролем.
Ничего у них не под контролем! Они оба свихнулись!
— Пошли к бассейну. Лорна приготовил нам ланч.
Мы устроились за столом под большим желтым зонтом. Лорна приготовила мой любимый салат из шпината с жареным цыпленком и свежим кукурузным хлебом. Но я не могла есть. Мне было плохо.
— Мы поговорили с доктором Мулленом, — сказал папа. — Он работает в нашей специальной клинике здесь, в городе.
— Что за специальная клиника? — спросила я.
— Недалеко отсюда. Всего несколько миль. Она называется клиника Г.Р.Ф.
— Не знала, что у вас в городе есть еще одна клиника, — удивилась я.
— Ну, она закрыта для посетителей. На самом деле это исследовательский центр, — пояснил папа. — Они работают над проблемой трансплантации и над многими другими проблемами.
— Вы хотите пересадить мне органы. Но как же печень? Легкие? Ведь это же невозможно!
— Да, понадобится идеальная совместимость, — согласился отец. — Но доктор уверен, что сможет найти то, что надо.
Я покачала головой. Я не верила. Невозможно заменить легкие. Кроме того, доктор Корн сказал, опухоли все равно появятся вновь. Что-то неладно у меня с кровью или сосудами...
— Мы скоро отвезем тебя в эту клинику для обследования. А сейчас доедай.
Несколько минут мы молчали. Потом я заговорила:
— Я прочитала про эту болезнь в компьютере. Я знаю, она связана с наследственностью. Но ведь ни у кого из вас этой болезни не было?
Родители уставились на меня.
— Наследственность? — повторил папа. — Это значит, что болезнь передалась тебе от кого-то из нас. Но ни у мамы, ни у меня ее нет. Иначе один из нас давно бы заболел, разве не так?
Он спрашивает меня? Он, руководитель одного из крупнейших медицинских учреждений в стране. Похоже, я знаю об этой болезни больше, чем он.
Потом я подумала, наверно, он был так занят тем, чтобы договориться с врачом о моем лечении, что у него просто не хватило времени во всем разобраться.
— У нескольких процентов детей болезнь развивается внезапно. Видимо, мне повезло, — горько пошутила я.
Мама резко поднялась из-за стола.
— Наследственность... — пробормотала она.
Она повернулась и пошла в дом. Ее походка была настолько неровной, что она спотыкалась на каждом шагу.
Отец пожал плечами:
— Пойду поговорю с ней.
Я осталась сидеть в одиночестве, но потом не выдержала и пошла в дом. Едва войдя в прихожую, я услышала, как родители ссорятся в гостиной. Никогда раньше я не знала, что они ссорились. Теперь же я вдруг подумала, что это странно. Разве не во всех семьях бывают ссоры? У Эммы в семье ссорятся и у Сьюзен тоже. Самой случалось видеть. И мне рассказывали. Тем не менее я впервые слышу, как ссорятся мои родители.
Мать была в ярости.
— Он должен был как-то это предотвратить!
— Я уволю его! — кричал отец.
