Каждое утро мое пробуждение бывает одинаковым. Я вижу один и тот же чудесный сон: будто мы с Эммой выступаем на Бродвее. Я танцую, она поет. Потом музыка превращается в пение птиц, доносящееся из окна. Лежа с закрытыми глазами, я вдыхаю запах роз и лимонных деревьев и чувствую себя счастливой.
Потом я вспоминаю: я первый клонированный человек.
***
— Миранда!
Сон прошел. Я приподнялась на кровати. Надо мной стояла Ариэль, уперев руки в бока.
— Мы разве не едем?
— Который час?
— Уже полдесятого. Нам надо научиться вставать рано. Ведь в понедельник мы идем в школу.
— Сама учись рано вставать, — проворчала я, укрываясь с головой одеялом.
— Я-то научилась. Я уже на ногах и готова.
— Ты хочешь сказать, что это я должна учиться вставать рано?
— Полагаю, именно ты.
— Мне не надо этому учиться. Я уже давно хожу в школу. И никогда не опаздывала. А ты в школу никогда не ходила.
— Да, я новичок, — согласилась Ариэль.
Как мне не хватает тишины и покоя, которыми я наслаждалась до тех пор, пока Ариэль не поселилась у нас. Однако, одернула я себя, это ведь была моя идея, чтобы она переехала к нам. Поэтому мне нужно обращаться с ней помягче. В конце концов если это непривычно для меня, то насколько все должно казаться необычным для нее. Она выросла в лаборатории и никогда не выходила оттуда, пока не поселилась в нашем доме. Ариэль клонирована из клеток моего организма в качестве комплекта запасных органов на случай, если они мне понадобятся. А когда это случилось, я настояла, чтобы ей сохранили жизнь; чтобы она жила с нами и стала моей сестрой и не позволила умереть и пожертвовать собой ради меня, к чему ее готовили. И вот уже прошло три недели с тех пор, как она переселилась к нам из клиники, которая до этого была ее домом.
Я повернулась на бок, уткнувшись лицом в подушку, и провела рукой под одеялом по шраму, пересекавшему мой живот. Он остался после операции, когда мне пересадили половину печени Ариэль. Теперь уже все зажило и шрам не болит. Я чувствую себя так же хорошо, как до болезни.
— Я жду с нетерпением! — напомнила Ариэль.
— Ты все еще здесь?
— Конечно.
Я вздохнула. Что ж, я сама настояла на этом и теперь мне придется привыкать. Я встала и направилась в ванную.
— Что там на улице?
— Мы находимся на двадцати акрах земли в трех милях от города, — начала она. — Это очень красивый участок, обсаженный пальмами. В центре расположен дом в стиле бунгало...
Я едва сдерживала смех.
— В саду растут грейпфрутовые, лимонные и апельсиновые деревья, мадагаскарские пальмы, алоэ, кактусы, опунции...
— Ариэль!
— Да?
Я рассмеялась.
— Когда спрашивают: «Что там на улице?», то хотят узнать, какая погода, а не услышать описание местности.
Ариэль покраснела.
— А почему бы просто не спросить: «Какая погода? »
— Ну это такое выражение. Тебе следует запомнить его.
— Да, ты права, — согласилась она. — Мне еще многое надо узнать, чтобы стать, как ты.
— Ты и так, как я. Ты мой клон. Куда уж больше! Так что постарайся быть собой.
Она недоуменно взглянула на меня.
— Ладно, потом поймешь, — вздохнула я, заходя в ванную и запирая дверь.
По крайней мере здесь я могу уединиться теперь, пока Ариэль живет в моей комнате. Я решила, что ей будет легче освоиться с новой обстановкой, если она для начала поживет со мной, а не в одной из комнат для гостей.
Правда, мама все же выделила ей отдельную комнату, которую Ариэль украсила по собственному вкусу. Ей нравятся яркие, броские цвета — красный, желтый, зеленый. Я думаю, это реакция на прежние, наскучившие ей однотонные краски в клинике.
Сегодняшний поход по магазинам задуман как часть моего плана заставить Ариэль проявить свою индивидуальность. В понедельник мы идем в школу, и я хочу, чтобы она сама выбрала себе одежду. До сих пор у нее лишь та, которую купила ей мама. К тому же после трех недель сидения дома мне самой ужасно хотелось выбраться в город.
Я пошла на кухню. Лорна приготовила мне на завтрак омлет с грибами, тосты и грейпфрут.
— Ты будешь есть здесь или на воздухе?
— А где Ариэль?
— Она на веранде.
