— Но поскорее роди ему сына, иначе, ты знаешь, он имеет право взять себе вторую жену! — тотчас вмешалась Назира.
— Я этого никогда не допущу! — вырвалось у Латиффы.
Зорайде быстро одернула ее, но счастливая девушка внезапно вскочила на стол и начала танцевать. Назира скривилась: такое выражение радости была ей не по нраву. И вообще, это не укладывается в каноны мусульманства. Но какого соблюдения правил можно требовать у счастливой невесты?!
Я ни за что не отпущу отца путешествовать с этой продажной тварью! — злобно думал Диогу. — Я поеду с ними, чего бы мне это ни стоило!
Именно в путешествии по Марокко все и произошло…
Неожиданно в номер робко вошла Иветти, которая, вероятно, собиралась с ним поговорить. Но Диогу не собирался с ней дискутировать.
— В чужую комнату надо стучать! — резко бросил он ей.
— Я стучала, но ты не слышал… — смущенно отозвалась гостья.
Диогу в гневе встал.
— Тебе лучше всего исчезнуть! — почти приказал он Иветти. — Скрыться с наших глаз долой!
В общем, убирайся подобру-поздорову! Потому что я хочу все рассказать отцу.
Иветти сникла и съежилась. Даже, кажется, на ее глазах заблестели слезы, но Диогу не обратил на это никакого внимания. Он держался жестко и сурово. Ему нужно было добиться главного — освободить отца от влияния и чар этой хитрой, пронырливой и лживой женщины.
— Я… — прошептала Иветти в полном отчаянии, — я… послушай… Ты помнишь нашу ночь вдвоем? Ведь нам было так хорошо, правда?.. Иди ко мне, отцовский баловень… Ну, иди… — она потянулась к нему всем своим красивым гибким телом. — И нам снова будет прекрасно…
Диогу покраснел от бешенства. Эта шлюха опять пытается его околдовать?! Ну и шельма!
Нет, у нее теперь ничего не получится! Диогу не таков, кто покупается на ласки и продается за нежности.
— Убирайся, потаскуха! — выпалил он. — Вон отсюда! Иначе я прямо сейчас позову отца! Отвергнутая, опозоренная Иветти, наклонив голову, быстро вышла из номера.
— Ну, подожди, мальчишка! — прошептала она в коридоре. — Я тебя проучу! Ты еще посмотришь, кто из нас двоих сильнее! И кого больше любит львеночек!
Иветти с трудом дождалась утра, зато продумала свой план до мельчайших подробностей. И утром решительно отправилась к своему «львеночку». Ей нужно было во что бы то ни стало спасти положение.
Словно борясь с самой собой, со слезами на глазах, Иветти начала свой горький рассказ. Леонидас смотрел на нее с недоумением, боясь поверить.
— Диогу… — лепетала Иветти, — он… приставал ко мне, а я… я лишь несчастная жертва… Он требовал любви… А теперь он может… оклеветать меня… сказать, что это я… сама… Ты понимаешь…
Леонидас вскочил в ярости.
— Что ты будешь делать, львеночек? Не говори ему, что я тебе все рассказала… скажи, что ты сам догадался… — прошептала Иветти дрожащим голосом.
— Мне все равно, что он будет думать! Сегодня я потерял сына! Потерял сына! — в отчаянии закричал Леонидас.
Иветти элегантно прошмыгнула в ванну и там выплакала последние слезы. А затем вместе с Леонидасом отправилась в Фес, куда уже отбыл Диогу, чтобы разобраться с этим молодчиком.
Внизу в холле гостиницы в Фесе отца и Иветти встретил Он только что вернулся после второго визита в дом Али, куда ездил извиняться за свой проступок.
— Они вернулись, и отец кипит от ярости, — предупредил Лукас брата, быстро поднявшись в номер. — Он просто в бешенстве, а Иветти все время плачет, льет крокодильи слезы. Может, они поссорились?
— Сейчас расскажу ему все! — Диогу был полон решительности. — Пойдем со мной!
— Нет, иди один, — отказался Лукас.
— Да ты и вправду трус! — хмыкнул брат. Лукас спустился вниз, не подозревая, что за ним по пятам шла его мечта — та самая танцовщица, которую он увидел в доме Али, друга Албиери. Она кралась по коридору, прячась за повороты. В какой-то момент Лукас почувствовал на себе чей-то взгляд, но когда обернулся, девушка уже спряталась за углом.
А Диогу пробовал все рассказать отцу.
— Я уже все знаю! — холодно и резко бросил Леонидас.
Диогу понял, что ушлая Иветти его опередила. Он бросился в объяснения, если их можно было так назвать.
— Я не знал, что она твоя возлюбленная… И у меня не было времени думать, хочу я ее или не хочу… Она так смотрела на меня… Прижала меня к стене, задрала платье, и понеслось… Она взяла ствол, папа…
