– Да славится Санлитун, и да живет он вечно!
Гвардеец смерил ее равнодушным взглядом и промолчал. Министр, однако, отозвался:
– Санлитун, благословенны были дни его жизни, ныне мертв. Ты стоишь, в то время как должна была преклонить колена, ибо ты находишься в присутствии Кадена и-Санлитуна уй-Малкениана, двадцать четвертого наследника своего рода.
– Это кто? Вот этот щенок? – Пирр скептически рассмеялась, оглядывая Кадена.
Впервые ей довелось увидеть его и несмотря на ее бесцеремонную веселость, в этом мимолетном взгляде проскользнуло нечто настороженное и оценивающее.
Прежде чем Каден успел хотя бы подумать о том, чтобы выдохнуть, двуручный меч Ута покинул свои ножны, сверкнув яростным полукругом. Пирр еще не шевельнулась на волосок, даже не вздрогнула – а холодный клинок Мисийи Ута уже касался ее шеи, и от его легкого нажатия по коже стекала тонкая струйка крови. Глаза торговки расширились от удивления. Она запоздало попыталась поднять руку к клинку, но тут же передумала.
Не отводя взгляда от Пирр, Ут обратился к Кадену:
– Ваше Сияние! Следует ли мне снять ее голову с плеч или достаточно будет вырезать язык у нее изо рта?
Каден переводил ошеломленный взгляд с воина на торговку. Что случилось с тем Мисийей Утом, которого он знал, капитаном Темной Стражи, человеком, который на протяжении бесчисленных ночей присматривал за ним и его братом, следя, чтобы они спокойно спали в своих кроватях? Была ли эта перемена результатом кончины его отца? Эдолийцы клялись защищать императора ценой своих жизней; если Ут считал, что каким-либо образом несет вину за смерть Санлитуна… Такое может изменить человека, даже столь сильного, как тот солдат, которого помнил Каден.
Мысли каскадом проносились в его уме, сплетаясь в набухающий комок, вкупе с горем из-за смерти отца и смятением… из-за всего происходящего. Лишь несколько мгновений спустя он понял, что Ут так и не убрал клинка от шеи провинившейся женщины. Пирр стояла совершенно неподвижно, с остановившимся взглядом. Казалось, будто ей очень хочется поднять руку, чтобы отвести клинок, но она не смеет пошевелиться. Десяти минут не прошло с тех пор, как Каден копал монастырский погреб, а сейчас от его следующего слова зависела жизнь женщины… Он нетвердо качнул головой:
– Не надо. Оставь ее. Пускай идет.
Меч эдолийца скользнул обратно в ножны, звучно прошелестев сталью о сталь. Лицо Ута не выразило ни облегчения, ни разочарования, и Каден с неуютным чувством осознал, что этот человек рассматривает себя не более чем проводником воли императора. Его воли. Если бы он сказал одно слово, голова Пирр покатилась бы на гравий перед ними.
Словно придя к такому же заключению, торговка осторожно прикоснулась пальцем к кровавой полоске на своей шее и нетвердо опустилась на колени. В нескольких шагах за ее спиной Хакин повторил ее движение.
– Вы пока не привыкли ни к привилегиям, ни к высокой ответственности, накладываемым императорской властью, – вкрадчиво заметил министр, тонко улыбаясь Кадену из-под своей повязки. – Именно по этой причине я был послан к Вам с этой делегацией. Мое имя Тарик Адив. Я служил Вашему отцу в должности мизран-советника на протяжении последних пяти лет, и если таковым будет Ваше желание, готов служить и Вам.
Голова у Кадена по-прежнему шла кругом. Он пытался сосредоточиться на том, что говорил ему советник, на его лице, но весь окружающий мир расплывался и мерцал, словно находился под слоем текущей воды.
– Этого человека, – продолжал Адив, указывая на эдолийца, – насколько я понимаю, Вы уже знаете. Два года назад Мисийя Ут был повышен в должности от капитана Темной Стражи до Первого Щита, после печальной, но вполне предвиденной кончины Кренчана Шо.
Ут снова стоял навытяжку, прямой как копье, устремив взгляд перед собой, без единого намека на решимость к жестоким действиям, продемострированную несколькими минутами раньше. Выражение его лица было таким же, как если бы Адив обсуждал цены на свеклу.
– Он командует Вашей личной охраной, – продолжал Адив, – и находится здесь, чтобы обеспечить Вашу безопасность на пути обратно в Аннур.
