– В этой Пирр есть что-то не то, в них обоих. Вы, очевидно, уже знаете про ножи и арбалет, но это еще не все. В ту первую ночь, когда все собрались в трапезной, я подсматривал из голубятни.
Лицо Тана окаменело, но он не издал ни звука. Настоятель приподнял бровь.
– Пирр не смотрела на вас, когда она вошла в трапезную, – продолжал Каден. – И потом, когда она отвечала на вопрос про моего отца, что-то…
Он замолчал. Та сцена снова отчетливо встала перед его мысленным взором. Он в сотый раз внимательно рассмотрел лица: беззаботную улыбку женщины, небрежный взмах ее руки, наклон ее головы, когда она смотрела вдоль стола на собравшихся монахов. Все казалось вполне естественным.
Каден выдохнул воздух, который все это время задерживал в легких.
– Что-то было… неправильно, – неловко закончил он.
Несколько мгновений настоятель пристально разглядывал его, после чего обратился к Тану:
– Беру свои слова назад, друг мой. Мальчик действительно далеко зашел.
– Недостаточно далеко, – ответил Тан, не оборачиваясь.
Настоятель вытянул в сторону Кадена костлявый палец.
– Как много людей на земле смогли бы увидеть то, что увидел он, пускай даже он не сумел распознать увиденное? Несколько десятков?
– Больше, – пренебрежительно бросил Тан. – Верховные жрецы Мешкента. Большинство эмоциональных личей. Любой из кшештрим…
Настоятель мягко рассмеялся.
– Друг мой, я говорю о человеческих существах. Да, я знаю, что ты снова принялся точить свой старый клинок, но суть дела в том, что кшештрим никто не видел на земле на протяжении тысячелетий.
Настоятель окинул Тана долгим испытующим взглядом, под которым Каден начал бы корчиться на своем стуле. Его умиал, однако, лишь пожал плечами.
– Во всем Аннуре осталась, наверное, горстка эмоциональных личей, – продолжал Нин, – но не более чем горстка. Сомневаюсь, что даже из них многие смогли бы увидеть то, что увидел мальчик.
Тан открыл рот, но настоятель продолжил, предупреждая любое возражение:
– Обучение хин пристальному, тщательному наблюдению начинается с момента их прибытия в монастырь, однако кто заметил промашку, допущенную Пирр Лакатур? Ты и я; может быть, один или двое из старших братьев. – Он посмотрел на Кадена почти с сожалением. – Из мальчика мог бы получиться отличный монах.
– Какую промашку? – не выдержал Каден. – Что я такого заметил?
– Быть монахом подразумевает нечто большее, чем догадки и подозрения, – сказал Тан.
– Он не гадал. Он наблюдал.
– Да что я наблюдал-то? – вновь спросил Каден.
Тан резко тряхнул головой.
– Он находится в опасном положении. Он видит достаточно, чтобы задавать вопросы, но недостаточно, чтобы знать, когда следует воздержаться от них.
– Я понимаю, что вы хотите, чтобы я перестал спрашивать, – сказал Каден, подавляя свое нетерпение, – но я не собираюсь переставать. Что именно я увидел?
– Крошечную заминку, – ответил настоятель, игнорируя его вспышку. – На несколько мгновений длиннее, чем было бы естественно. Легчайшее напряжение в углу ее рта.
Он пренебрежительно махнул рукой.
– Сами по себе эти признаки ничего не значат.
– Взятые вместе, они могут также ничего не значить, – вставил Тан.
– Но вы так не считаете, – прервал Каден с ужасом. – Вы думаете, что Пирр о чем-то умалчивает. Почему мы не можем спросить ее напрямую? Потребовать, чтобы она рассказала про оружие. Чтобы она рассказала про моего отца.
Он осекся и замолчал, увидев, что Тан повернулся к нему от окна.
– Если бы я тебя не отыскал, ты мог бы быть сейчас мертв, а не хныкал бы как ребенок в келье настоятеля.
Каден недоверчиво уставился на него.
– Ложь, – продолжал его умиал. – Обман. Это не столь уж редкие явления среди людей. Они еще менее редки среди тех, кто зарабатывает себе на жизнь, продавая и покупая. Что примечательно в Пирр Лакатур, так это то, насколько хорошо она лжет. Насколько искусно обманывает.
Огромного роста монах подошел к своему ученику, нависнув над ним.
– Цены на шелк и управление повозкой – далеко не все, чему обучалась эта женщина. Где-то ее натренировали подавлять фундаментальные функции своего тела. Ты можешь спросить себя, когда закончишь изображать капризного принца, почему женщина, обладающая столь совершенными навыками, вдруг объявляется здесь, на краю света, одетая торговкой? На протяжении последующих дней, пока ты будешь копать погреб под медитационным залом, попробуй подумать над тем, какие цели может ставить перед собой такая женщина? Зачем она сюда явилась? А точнее
