Под камнями обнаружились два свертка, замотанные в промасленную ткань. Осторожно достав их, Каден передал один Акйилу и принялся возиться с узлами на своем, пытаясь понять, успеет ли завязать их обратно, если услышит, что женщина возвращается. Его пальцы действовали неуклюже, словно отмороженные, и к тому времени, как он развернул сверток, Акйил уже начал раскладывать содержимое своего мешка на плоском камне. Каден подошел посмотреть, и его друг принялся шепотом перечислять все, что нашел:
– Чистая рубашка. Чистые носки. Плачевно тощий кошелек… – Акйил подбросил маленький полотняный мешочек в воздух, и тот звякнул, когда он поймал его.
Каден сморщился.
– Шапка, – продолжал Акйил. – Моток веревки, около двадцати ярдов…
Процесс был мучительным, но результаты не впечатляли. Ничего такого, что обычный купец не мог бы взять с собой в долгую поездку. Ничего такого, что могло бы придать вес туманным подозрениям Кадена.
Потом Акйил нашел ножи.
Разумеется, любой человек имеет при себе нож, а торговцу он нужнее, чем кому-либо другому. В дороге частенько приходится чинить упряжь, выковыривать камни из копыт мулов, обрезать истершиеся веревки и затем вновь завязывать их, нарезать вяленое мясо к ужину. Каден мог придумать тысячу причин, по которым торговцу могло понадобиться носить с собой хороший нож. Однако торговец вряд ли стал бы носить с собой полдюжины. Акйил выложил их на камень один за другим – шесть одинаковых восьмидюймовых клинков, таких, какими дрались в бойцовых ямах Аннура. Их отточенные и отполированные лезвия поблескивали в холодном лунном свете.
– Может, они их привезли, чтобы продать? – предположил Акйил. В его голосе больше не слышалось прежнего мальчишеского энтузиазма.
– В монастыре? – возразил Каден.
Они смотрели на оружие еще некоторое время, потом Акйил показал на сверток, который Каден по-прежнему держал в руках:
– А там что?
Каден развязал последний узел и запустил руку в мешок. Дерево и сталь, определил он на ощупь. Когда ему наконец удалось вытащить эту штуковину из мешка, он обнаружил, что держит в руке арбалет.
– Они могли взять это с собой для защиты, – неуверенно сказал Акйил. – Дорога через степь опасна. Купцов ургулы обычно не трогают, но никогда ведь не знаешь, что может послужить поводом для человеческого жертвоприношения.
– Если это оружие для защиты, – парировал Каден, – тогда почему оно спрятано здесь среди камней?
Они еще некоторое время рассматривали найденные вещи, а затем, словно повинуясь неслышной команде, принялись упаковывать их обратно, стараясь положить все так же, как нашли. Выражение проказливой беззаботности окончательно исчезло с лица Акйила; он сердито запихивал вещи обратно в мешок. Не прошло и нескольких минут, как они уже завернули найденное оружие в промасленную ткань и снова положили свертки в тайник под камнями. Акйил как раз складывал на верхушку пирамиды последние булыжники, когда снизу из сухого русла послышался какой-то звук. Словно бы удар камня о камень.
Каден, резко развернувшись, принялся вглядываться в темноту.
– Ты слышал это? – вполголоса спросил он, пытаясь в призрачном свете различить, где тени, а где формы.
Акйил кивнул и поднял свой кол. Каден положил было руку на рукоять ножа, но передумал. Он не так уж много знал о том, как драться, но решил, что у него будет мало шансов, если то, что там бродит, подберется к нему на такое близкое расстояние, чтобы ему мог пригодиться нож.
Проплывающее мимо облако закрыло луну, погрузив ущелье в еще более глубокую тень. Каден с трудом мог различить силуэт Акйила, стоявшего в нескольких футах от него. Дальше маячили голые стены утесов и зубчатые вершины, не столько видимые, сколько ощущаемые во мраке. Каден медленно повернулся вокруг своей оси, выставив перед собой кол, ища какой-нибудь проблеск, движение, хоть что-нибудь, что могло бы предупредить его об опасности, прежде чем она подступит.
– Ты что-нибудь видишь? – прошипел он.
Единственным ответом Акйила было утробное «Ээк!» – словно кашель, который застрял у него в грудной клетке и не смог вырваться наружу. Каден повернулся к нему как раз вовремя, чтобы увидеть, как его друг медленно оседает на дно сухого ручья. Прежде чем Каден успел вскрикнуть, сильная безжалостная рука опустилась на его лицо, зажав ему рот.
