— Николай Сергеевич, это Александра, Саша, вы меня утром отвозили в Москву, — торопливо заговорила художница, прижимая телефон к уху. Она шла к метро, надеясь успеть вернуться в мастерскую до грозы. Резко стемнело, тучи заволокли уже все небо, оно стало низким, словно опустилось на крыши домов. И ярче, теплее горели в сумерках огни светофоров, алые подфарники машин, запрудивших перекрестки, рекламные щиты и вывески магазинов.
— Я вас слушаю, Саша, что-то случилось? — ответил полковник. — Я еще в Москве, если надо, подъеду, куда скажете.
— Так вы в Москве… — протянула Александра. Ее сердце отчего-то сильно заколотилось. Она остановилась у пешеходного перехода, отсутствующим взглядом провожая поток людей, идущих через «зебру». Только когда машины вновь тронулись, она поняла, что забыла перейти улицу.
Собеседник встревожился:
— Да, в Москве, а в чем дело?
— Я не могу дозвониться до Ольги, она весь день не берет трубку. Я…
Полковник не дал ей договорить, перебив:
— Я сейчас же еду домой. Но час пик, пробки, не знаю, когда доберусь. Вы договаривались созвониться?
— Нет, то есть… Не помню, — призналась Александра. — Когда я уходила, она спала. Накануне был тяжелый день, и мы всю ночь разбирали коробки. Возможно, она и сейчас спит, и я зря вас беспокою…
— Я вам в любом случае позвоню с дачи, дам знать, как и что, — вновь оборвал ее полковник. — Все, на связи.
И дал отбой. Дождавшись зеленого света, Александра перешла перекресток, спустилась в метро, втиснулась в переполненный вагон кольцевой линии. Весь путь с пересадкой до Солянки она проделала словно во сне, машинально, двигаясь в человеческом плотном потоке со скоростью, которую тот диктовал. И только подходя к своему дому, фасад которого был уже затянут зеленой сеткой, за которой виднелись леса, Александра очнулась.
За весь день она выпила только одну чашку кофе. Когда художница нервничала, то теряла аппетит. Сейчас у нее слегка кружилась голова и смутно хотелось есть. Она зашла в маленький продуктовый магазин — он располагался почти напротив ее дома, чуть наискосок. Как всегда вечером, здесь была небольшая очередь в кассу. Александра положила в корзинку сандвич, упакованный в пленку, пакет сока и сливки к кофе. Стоя в конце очереди, она смотрела через витринное стекло на улицу. Уже окончательно стемнело, теплый апельсиновый свет фонарей озарял узкие тротуары, медленно тянущуюся к Солянке цепочку машин, фасад особняка, затянутый зеленой строительной сеткой… В домах справа и слева от него светились окна, лишь он один стоял темный, понурый, ушедший в свои сны и воспоминания.
Вдоль витрины магазина то и дело проходили люди, кто торопливо, спеша по домам или по делам, кто медленно, прогуливаясь. Кое-кого Александра знала в лицо, а кого-то и по именам. Случайных прохожих здесь было меньше, чем на бульварах. Достопримечательностей в переулке не водилось, а немногие размещенные в нем учреждения посещали одни и те же персонажи. Александра давно запомнила их и теперь машинально отмечала среди других лиц. «Вот этот пожилой мужчина в синем плаще и с портфелем работает в архиве. Сколько я здесь живу, столько его и вижу. Он мне всегда кланяется, а по имени не знает. А вот эта старушка в малиновой шляпке немножко не в себе. Мне про нее рассказывали. Примерно раз в неделю звонит в службу спасения и вызывает пожарных. И очень расстраивается, что они не приезжают. Ее номер давно зафиксировали. Страшно представить, что будет, если начнется настоящий пожар… Эти двое недавно поженились, я видела свадьбу. Машины весь переулок перекрыли. А я ведь помню их детьми… Он жил в доме на углу, а она на другом конце переулка. Сколько лет прошло? Пятнадцать… Пятнадцать с лишним лет я тут прожила, и вот все кончается. Мне будет удобнее на новой квартире, будет лучше… Наверное. Но когда уходит прошлое, уходит часть тебя…»
Александра оплатила покупки, с трудом оттянула на себя тяжелую застекленную дверь с массивной бронзовой ручкой… Дверь эта не претерпела никаких изменений за те полвека, которые она находилась в дверном проеме, да и сам магазин подвергся лишь легкому косметическому ремонту. Мраморные серые прилавки, красноватые плиточные полы, истертые сотнями тысяч подошв, даже удушливый резкий запах из подсобки, где стояли пластиковые бочки с солеными огурцами и квашеной капустой, — все осталось неприкосновенным. «Смешно, но мне будет недоставать под боком этой старой лавочки, — подумала Александра, стоя на бровке тротуара, пережидая нескончаемый поток машин. — Там, за углом, есть магазин гораздо лучше, новый. Туда и буду ходить. А в этот переулок постараюсь не заглядывать, слишком многое с ним связано… Ни к чему вспоминать!»
