Коржик начал понимать, что из-за этой фигни в другой раз ему будет гораздо труднее или даже невозможно обратиться к Толяну с более существенной просьбой, но идти на попятную уже было поздно. Он до сих пор так и не изучил психологию богатых людей – постоянно забывал, что она мало чем отличалась от психологии бедных. Их точно так же временами клинило на мелочах и они не могли решиться на небольшие, в общем-то, траты, если считали их ненужными. Но тут же с удовольствием и без принуждения швыряли деньги там, где им приятно было это делать, пусть даже эти деньги пропадали потом без пользы. Такие места внезапных прорывов следовало выискивать и подставлять шапку там, а не надоедать с ненужными кондиционерами. Это был его промах.
– Я подумаю, – сказал Толян.
С тем Коржик и ушел.
Через неделю он выбрал момент и опять напомнил о кондиционерах. Толян нехотя согласился:
– Ладно. Возьмешь деньги у Ларисы, – сказал он с кислой миной. – Можешь послать за ними Андрюху и еще кого-нибудь.
У Коржика осталось странное чувство. Вроде бы он добился своего, но что-то пошло не так. Интуиция подсказывала ему, что не нужно было выжимать из Толяна эти деньги и скоро он об этом пожалеет.
Он гнал от себя эти мысли, но дальнейшие события только подтвердили его опасения.
В понедельник в офисе появился новый сотрудник. Коржик увидел его в открытую дверь соседнего кабинета, когда проходил мимо по коридору. Тот озабоченно пялился в разложенные на столе бумаги и кнопил телефон. На часах было только начало десятого. У них в такое время еще не звонили. В основном, зевали, вешали пиджак на спину кресла, переобувались в офисные ботинки и шли пить кофе, если не было Толяна. А его с утра почти никогда и не было.
Собирались все на кухне. Она была свободна до полудня, пока повариха не привезет обед, и все бездельники отирались здесь во всякое время. Кроме обычного окна на улицу, кухня еще имела и длинное окно в коридор, так что всегда было видно, когда появляется директор – путь в его кабинет пролегал мимо кухни. Как только он стремительным шагом проносился мимо, все делали вид, что оказались здесь случайно и суетливо разбегались по кабинетам.
В это утро Толян еще не появился. Все пили кофе и делились новостями. Поначалу Коржик не очень любил эти собрания, но потом втянулся. Деваться некуда, а восемь часов рабочего времени надо как-то скоротать. Сам не скоротаешь – никто за тебя этого не сделает.
Кофеварка закипела, плюшки принесли, посиделки начались. Кофе в конторе был всегда хороший, брендовый, ни в коем случае не растворимый, а плюшки из магазина, где, говорили, можно встретить парочку известных киноактеров. Они где-то здесь и жили. Коржик, правда, их не встречал. Но он в тот магазин и не ходил. Так, был один раз и все. Платила за все Лариса. Открывала сейф, брала деньги и говорила:
– Лена, сходи в магазин.
– Как обычно? – спрашивала Лена, с готовностью поднимаясь. Ей нравилось ходить по утрам в магазины.
– Да. Ну, разве что будут новые рогалики.
Лена уходила. Народ через открытые двери видел ее, понимал, к чему идет дело, и смотрел на часы. Через десять минут Лена вернется, еще через десять закипит кофеварка, значит, через двадцать можно подтягиваться на кухню. Впрочем, запах свежесваренного кофе и так оповещал всех об этом, никто не мог бы его не услышать.
Коржик взял свою чашку и сел поближе к окну.
– Кто это? – спросил он у Лены, кивнув на дверь, где сидел незнакомец. Он так и не вышел на кофе-брейк.
– Новый сотрудник, – ответила она.
Вот это номер! А он думал, что это очередной региональщик приехал в командировку и озабоченно обзванивает родственников, что доехал хорошо, с ним все в порядке, у телефона села батарейка, так что не волнуйтесь, а деньги еще есть.
Новый кадр был очень похож на провинциала. Все провинциалы в Москве похожи друг на друга. Чаще всего их можно отличить с первого, даже беглого взгляда. Есть в них какая-то напряженная неуверенность, смешанная с пафосным состоянием от пребывания в Москве. Один его знакомый даже отдельный блокнот себе завел, куда записывал только московские адреса и телефоны. И всякий раз брал его в командировки.
