- Я горжусь, что написал эту песню, я наверное никогда к этому не привыкну. Когда я играю ее, то все еще очень волнуюсь.
- Это одна из рок-песен, которые с полным основанием можно назвать великолепными...
- А знаете? Этот рифф взят из песни Элберта Кинга. Мы доработали этот отрывок и ускорили темп. Когда я записывал следующие альбомы, то пытался снова воссоздать те чувства, которые были у меня в то время, а потом понял, что это бесполезно, такого больше никогда не будет.
- В семидесятых годах ты, казалось, разлюбил гитару? На таких альбомах, как "461 Ocean Boulevard" и "Slowhand" практически нет гитарных соло?
- В течение семидесятых годов я был склонен лечь на дно и делать то, что делал, не прилагая особых усилий. Я был очень рад, что просто живу на свете... В то время я очень устал от гитарной гимнастики. Появление "Крим" и "Лед зеппелин" зажгло многих гитаристов, которые всячески совершенствовали свою технику и пытались раздвинуть музыкальные границы. Чем больше я это слышал, тем больше хотел прекратить такую гонку. Когда я послушал в то время альбомы Дж.Кейла, то был поражен лаконичностью его музыкальных решений и тем, как легко он обходился без многих инструментов.
- В то время ты также проявил вкус к романтическим балладам - типа "Let It Grow" и "Wonderful Tonight". Не было ли это твоей тайной страстью?
- Песня "Wonderful Tonight" несет в себе изрядную долю иронии. В свое время одна из пластинок Чака Берри, где была пара баллад, поразила меня больше, чем дюжина рок-н-роллов. Мне кажется, для большинства музыкантов мелодичная баллада один из способов отдохнуть и стать самим собой...
- Что ты думаешь о своих альбомах семидесятых и начала 80-х?
- Я не могу считать, что они ничего не значат. Если бы я делал их сейчас, то они получились бы, без всякого сомнения, лучше. Но тогда - эмоционально и физически я был очень подавлен и не был способен на большее. Сейчас я не играю на концертах те вещи с этих пластинок, которые мне не нравятся.
- Возможно, что твой музыкальных успех связан с теми, кто играет с тобой на пластинках, например, на "Money And Cigarettes" - Элберт Ли и Рай Кудер, а на "Behind The Sun" Фил Коллинз. Что ты ищешь в тех, с кем сотрудничаешь?
- Я веду себя очень пассивно. Если среди участников существует сильный характер, я предоставляю ему возможность проявить себя не пытаясь стать во главе и изменить направление событий. Не люблю музыкальных соревнований. Если на сцене другой гитарист начнет показывать себя, я не буду с ним состязаться. Я дам ему поиграть, а когда придет мой черед, буду исполнять то, что собирался, не обращая внимания на его выкрутасы. В конце концов люди могут сказать, что две моих последних пластинки ("Behind The Sun" и "August" - ред.) это работа Фила Коллинза. Прекрасно, если это все, что они услышали, значит они не слышат того, что надо бы слышать. Я играю так в полную силу, но не стараюсь соревноваться. Мне нравится предоставлять людям быть самим собой...
- Как тебе понравилось играть с Робертом Крэем в прошлом году? Он не просто подлинный раритет, молодой черный исполнитель блюзов, но он также вдохновляется твоими ранними работами, как и работами великих типа Элберта Кинга и Би-Би Кинга.
- Тяжелее всего мне было понять, что Роберт Крэй - это молодой интеллигентный негритянский музыкант, которые не хочет исполнять традиционную негритянскую музыку, а стремится сохранить блюз в его оригинальной форме и обогатить его. КОгда я понял это, все остальное понять было элементарно. Замечательно, что он знает мои работы и они ему нравятся так же, как и работы Кинга с Хендриксом. Этот парень - просто феномен. Вам следовало бы послушать его вариации а-ля Хаулин' Вулф, у вас волосы встали бы дыбом. Мне многие говорили, что его саунд очень похож на звучание гитары великого Элберта Кинга. Однако на сцене это - Роберт Крэй и никто другой.
- Что осталось тебе еще приобрести как блюзовому гитаристу?
- Простоту. Если вы много упражняетесь и избегаете очевидных ходов, тогда из музыки уходит надуманная сложность. Я считаю, что эта сложность практически не нужна.
